Отцы

Ультра-объемные ресницы Кристины затрепетали и она резким кошачьим движением ущипнула его за руку:

– Да ладно тебе, Эд, не сердись, я больше не буду так долго курить и называть тебя Додичкой.

– Хорошо. Иди уже, одевайся.

– А что это за раскрасавица у меня за спиной трётся? – сказала Кристина, глядя в зеркало на Олю.

– Вау, неплохо, неплохо, – сказал Эдгар, сканируя Олю глазами с ног до головы, – а ну, прыгай в кресло, дошлифуем образ!

– Это что за дела, такие, Додичка? Я на пенсию ещё не вышла, а ты мне уже замену нашёл?..

– А что делать, ты мне все нервы уже истрепала!

– Хотя, ты знаешь, мне, наверное, нечего бояться, – медленно проговорила Кристина, поднимаясь из кресла, – внешность так себе, невзрачненькая, да и рост метр с кепкой в прыжке…

– Кристина, давай, лети отсюда, а то твою метлу, вон, уборщица заберёт, – сказала Маша.

– Фу ты, что за молодёжь пошла. На кого мы оставляем мир моды? – Кристина гордо удалилась, покачивая бёдрами.

Эдгар аккуратно, чтобы не помять платье, усадил Олю перед зеркалом и лёгкими, отточенными движениями начал формировать будущий образ.

– Ты на Кристину не обращай внимания, она у нас – прима-модель, – сказал Эдгар, – манечка величия иногда накрывает, а так девка неплохая.

– Так, Эд, дорогой, выручай, – рядом с макияжным столиком появилась Снежана, – найди мне девочку посимпатичней, не из наших, миленькую такую. Пусть подарит мне букет, когда мы в конце на поклон выйдем, – и она обрушила на стоящий рядом стул огромную охапку роз, – ну всё, побежала.

– А вот эта не пойдёт? – Эдгар указал глазами на Олю.

Снежана наконец обратила внимание на сидящую в кресле девушку.

– О, так это ты. Преобразилась, не узнать! Богатой будешь. Эд, ты как всегда, на высоте. Короче, Оль, подаришь мне этот букет? Маша с тобой сейчас всё отрепетирует.

– Не беспокойтесь, Снежана Валерьевна, мы вас не подведём, – сказала Маша вслед уходящей Снежане, не дав Оле опомниться.

– А я точно справлюсь? – спросила Оля, глядя на своих новых знакомых.

– Ты чего из себя дурочку строишь, – вмешался Эдгар, – вон, в цирке медведей на велосипедах учат ездить, вдруг и у тебя получится.

– Хорош, Эд, в первый раз всегда страшно, – заступилась Маша.

– Да, где мой первый раз, – задумчиво произнес Эдгар.

– Давай быстрей, заканчивай уже, нам репетировать пора.

– Ладно, Машка, не мороси, сейчас я тебе её отдам, иди, одевайся.

***

– Ну ты чего такая деревянная, нормально иди, расслабься. Зажмёшься, ничего не получится, – нетерпеливо причитала Маша, сидя на стуле и глядя на дефилирующую между двумя вешалами Олю.

Маша вскочила и, ухватив Олю за локоть, усадила её на своё место.

– Вот, смотри, как надо, – Маша стремительно пронеслась между платьями, заставляя их слегка покачиваться от генерируемого ею воздушного потока. Лихо развернулась у окна, остановилась на мгновение, уперев руки в бока, и, театрально улыбаясь воображаемой публике, бросила взгляд направо-налево. Затем, глядя прямо перед собой, четко чеканя каждый шаг босыми ногами, пошла на Олю, слегка скрещивая ноги, отчего её бедра раскачивались со всё большей амплитудой.

– Я всё поняла! Вот, смотри, – Оля рванулась на исходную точку, набрала полные легкие воздуха и пошла.

– Да, головой ты поняла, а ногами – нет! – сказала Маша, – от бедра ходить надо, от бедра.

***

Пройдя сквозь рамку металлоискателя, Никита вошёл в переполненное фойе. Ни шум людской толпы, ни радостные приветствия друзей, ни даже лежащий во внутреннем кармане вожделенный пригласительный билет не могли выдернуть его из чреды гнетущих мыслей о случившемся.

– Юль, давай куртку повешу, – обратился Никита к своей спутнице, с трудом возвращаясь к реальности.

Девушка повернулась, позволяя Никите поухаживать за собой. На ее лице, опалённом солярием, заиграла кокетливая улыбка.

– Никитусь, я в комнату принцесс, на минуточку, – девушка послала ему воздушный поцелуй и мелко засеменила к туалету, цокая каблучками.

И все вроде было в ней ладно: и фигура, и волосы, и стиль, но не было, как бы это сказать, «сердцевины», всё размывалось какой-то жеманностью и кокетством, эдакая отвратительная привлекательность. Никита тоже это понимал, но, пожалуй, все средства хороши, лишь бы забыться.

Все пять минут длительного ожидания Никиту не покидала мысль, а вдруг кто-то из его друзей уже всё знает. Когда кто-либо задерживал на нём свой взгляд, здоровался или не замечал его, Никита тут же интерпретировал это как знак того, что о его неприглядном инциденте стало известно почти всем. Никите поскорее хотелось очутиться в зале и затеряться в спасительном полумраке, размывающем очертания рассаживающихся на свои места людей.

Наконец подошла Юля. Ему сразу стала понятная причина её долгого отсутствия: на лице девушки раздражающими искринками блестел свежий макияж. Волосы теперь были распущены и свободно ниспадали на плечи.

– Никит, я не очень долго?

– Угу…

– Ну что ты сегодня такой бука, улыбнись!

Никита натянуто улыбнулся:

– Пойдём уже, а то наши места займут.