Отцы тьмы, или Иезуиты просвещения

Обратимся вновь к «Тайным наставлениям». Под характерным названием «Что делать с монахами, которые, соперничая с нами во многих занятиях, значительно нам этим вредят?» программа ордена в этой области развернута со всей откровенностью:

«С особенным... упорством должно действовать против тех монахов, которые задумали бы устраивать школы для воспитания юношества в местах, где этим наше Общество уже занимается с достоинством и пользою. Следует объяснять государям, что подобные люди причиняют только одно расстройство в государстве, светским же профессорам указывать на то, что эти монахи более повредят им, нежели мы. Государей должно убеждать в том, что одного Общества достаточно для воспитания юношества ».

Главное, по мнению составителей секретного руководства для иезуитской гвардии, это не честный бой с открытым забралом, а действия исподтишка, путем закулисных махинаций и дискредитации соперника:

«Гражданам же надо тщательно внушать, что от допущения различных школ и преподавателей можно опасаться всяческих беспорядков, хотя бы даже эти преподаватели были из монахов. Между тем в это время наши должны стараться всеми силами подвигать вперед занятия и устраивать публичные испытания для того, чтобы вызвать похвалы от посторонних лиц».

Чем же мотивирует «Общество Иисуса» свои призывы к ловкачеству и тайным операциям за спинами «братьев во Христе»? Прикрываясь красивой фразой, иезуитские теоретики «скромно» заявляют, что на ордене лежит обязанность ревностно служить «на пользу человеческого рода».

Приемы и методы, подобные тем, которые проповедовались в «катехизисе» иезуитов, во многом способствовали тому, что постепенно о членах ордена распространялась слава, как о лучших учителях Европы. Тысячи людей стремились отдать в их коллегии и академии своих детей или устроиться туда лично, считая, что они дают блестящее или, по крайней мере, лучшее по сравнению с другими школами образование. Медленно и кропотливо работали члены ордена над созданием вокруг своей системы воспитания и педагогики ореола святости, благочестия и гуманизма.

Выставляя себя поборниками науки, на деле они являлись ее гасителями, не допуская в свои учебные заведения никаких новых открытий и достижений, на которые были щедры и век XVI, и XVII, и эпоха Просвещения, и уж тем паче XIX и XX столетия. Правда, сегодня иезуитам, как и всей церкви, приходится поворачиваться лицом к прогрессу и завоеваниям разума, и, поскольку запретительными мерами продвижение вперед остановить не удалось, Ватикан и его орденская армия пытаются поставить науку себе на службу.

О том, какими способами действуют те, кто сегодня претендует на единоличное обладание целостным «научным» мировоззрением, разговор будет особый. Здесь же пока отметим, что богословие по-прежнему составляет тот фундамент, на котором возводится все здание католического церковного просвещения.

Истинные цели иезуитской «педагогики» еще два столетия тому назад зло и остроумно высмеял великий французский философ-материалист Поль Гольбах: «Почти во всех странах им поручали воспитание юношества; но они старались его не просвещать; напротив, зная, какую ценность всегда представляло для служителей религии невежество людей, они мудро старались противиться опасному прогрессу человеческого духа и вернуть народы к невежеству веков, набожности и варварства, оказавшихся ... столь выгодными для церкви».

О качестве преподавания в «образцовых» коллегиях иезуитов свидетельствуют прежде всего те, кто сам прошел через это испытание. Среди них гениальные просветители XVIII в. Дидро и Вольтер, замечательный белорусский мыслитель-атеист и педагог Казимир Лыщинский, погибший на костре инквизиции, и многие другие воспитанники ордена. Вот что, в частности, писал Вольтер, ставший на путь борьбы с религией и папством: «Я не знал ни того, что Франциск I попал в плен при Павии (город в Северной Италии. — Авт.), ни того, где находится Павия; я не знал той страны, в которой я родился, не знал ни главных законов, ни интересов моей родины; я ничего не смыслил в математике, ничего — в здравой философии, я знал только латынь и глупости».