Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить?

– Это новое, сынок, – и жуткая это штука. Я такое в Министерстве по делам ветеранов видел ежедневно. И если ты считаешь, будто в какой-то больнице с этим плохо, господи боже, в Вашингтоне ты б и минуты не продержался. Постой. Слышишь?

– Слышу.

– Мне по-настоящему кажется, что это конец, сынок. Там по крайней мере три вертушки, и они всё ближе. Для тебя это не хорошо.

– Слишком быстро. Они пролетят.

– Думаю, время истекает, парнишка. Теперь слушай. Совершенно незачем вредить кому бы то ни было. Я много об этом думал, и у меня для тебя есть план.

– Это не обязательно.

– Я знаю, что нет. Но послушай. Ты, вероятно, слышал, что вертолеты тут довольно часто летают, верно?

– Обычное дело.

– Возможно. А может, и нет. Слушай-ка. Я тебе, в общем, сочувствую. Думаю, у тебя сумбур в башке, но не считаю, что из-за него тебе следует умирать, так?

– Я не умру. У меня есть план.

– Так давай я тебе дам план получше. У меня правильный план. Ты готов?

– Конечно.

– Ты своей матери доверяешь, так?

–

– Я намерен надеяться, что молчание – знак согласия.

–

– Хорошо. Значит, ты уезжаешь отсюда со своей матерью. Катитесь в любой городок, куда хотите. Там ты свою мать высаживаешь. Может, направляешься в Мексику, в таком случае ты себе даешь семь-восемь часов. Говоришь маме, что через восемь часов пусть звонит в полицию и сообщает им, где мы все. Так ты точно знаешь, что все мы будем в безопасности и, что еще важнее, она тоже в безопасности, а не мается тут еще много-много дней, верно?

–

– Видишь, ты об этом не подумал, судя по всему. Ты, вероятно, спланировал собственное бегство, а не спасение мамы. Томас, ей, вероятно, нужен уход. Сколько ей лет?

– Не знаю. Шестьдесят с чем-то.

– Ладно. Она не привыкла к таким переживаниям, ты меня понимаешь? Поэтому тебе нужно ее отсюда изъять. Ты отвозишь маму в безопасное место, а потом даешь себе достаточно времени, чтобы добраться до границы и перевалить за нее. Дальше поступай как знаешь.

– Щедрее этого мне никто никогда ничего не говорил. А как быть с Сэрой?

– Кто такая Сэра?

– Женщина на пляже.

– На каком пляже?

– Я там на побережье встретил женщину. И, по-моему, уже люблю ее, и тут в деле какая-то судьба. Вокруг меня сияние, вокруг всего, о чем я думаю, и всего, что я делаю, и, кажется, это привело ее ко мне.

– Ладно. Ладно. Теперь послушай. Я не знаю, намерен ли ты влюбиться тут, в Форте-Орд, в пятерых похищенных и прикованных к сваям. Так?

– Шестерых. И я не согласен, конгрессмен. Вот правда. Вы б ее видели.

– Я уверен, она изумительна, сынок, но все, что задержит тебя тут дольше, гарантирует твою смерть, ты меня понимаешь? Она не сможет тебя спасти от спецназа.

– Меня не поймают. У меня есть план.

– Но мой план лучше. Мой план обеспечит всем сохранность. Ты обходишь всех, кого приковал, и говоришь им, что их найдут завтра, потом вы с мамой отсюда убираетесь. Все это закончится, и ты заживешь в Мексике новой жизнью. Это единственный выход. Все остальное подвергает опасности твою жизнь либо ее.

– Конгрессмен, вы такой уважаемый человек. И я планирую лепить всю свою жизнь по образу и подобию вашей, когда отсюда уеду. И еще я намерен рассказать о вас Сэре. Она не вполне поймет, как мы с вами разговаривали, но я потом прикину, как именно ей объяснить наше знакомство.

– Сынок.

– Блин. Мне пора. Именно сейчас она свою собаку выгуливает. Пока мне придется делать вид, будто это совпадение, что я с ней снова встретился, но после сегодняшнего дня уже не будет нужды ни в каком притворстве или враках, или в чем-то таком. Я окутаю ее своим светом и заберу ее с собой.

– Сынок.

– Мне правда очень приятно было с вами познакомиться, сэр.

Строение 48

– Простите меня. Очень вас прошу, Сэра. Жалко, что пришлось вас доставить сюда таким вот образом. Но вы меня сами вынудили.

– Что это все такое?

– Вы как-то не очень соображаете. Не нужно мне было столько на вас тратить.

– Вы тот парень с пляжа? Где я?

– Неподалеку.

– Где моя собака?

– С ним все в порядке. Он у меня по соседству. Я его покормил.

– У меня голова. Так кружится.

– Мне очень, очень жаль. Мне точно было нужно меньше на вас расходовать, учитывая ваши габариты. Теперь-то мне это кажется таким очевидным. Простите меня, пожалуйста. Но опять же, я вообще не хотел этого делать.

– Что это?

– Это кандалы. Они свободные. Не тяните.

– Зачем я здесь?

– Просто поговорить.

– Я не понимаю.

– Так легче. Я не причиню вам вреда. Именно поэтому я и сижу аж тут. Это не потому что я высокомерный или типа того.

– И чего вы от меня хотите?

– Вы помните, когда я взял вас за руку?

– На пляже?

– Да. Помните, что вы сделали?

– Я не хотела, чтоб вы меня брали за руку.

– Правильно. И все стало странным. Теперь я хочу начать заново. Сейчас я сознаю, что там внизу был слишком уж нахрапист. У вас было право сдать назад. У меня получилось чересчур и слишком рано, а теперь кажется, мы можем немного притормозить и все это проговорить.

– Что проговорить?

– У меня к вам есть предложение.

– Это то, о чем вы на пляже говорили? Что-то про лодку?

– Да, но я хочу объяснить как следует.

– Не поеду я с вами ни на какой лодке.