Отвага

Может быть, лучше отвезти Эму куда-то еще, где есть крыша над головой, тепло, постель? Нет. Пока она целыми днями пряталась за кленом и сосала палец, следовало оберегать ее здесь. Беда в том, что еда подошла к концу. Вместо воска для чистки обуви подарили бы им удочку… Лукас смастерил подобие сетей, но рыба не ловилась, а рогатина и вовсе оказалась ни к чему. И не росло ничего в феврале месяце, кроме бороды у Лукаса, так что теперь он варил суп из остатков сухой крапивы, лопуха и мерзлого топинамбура. Предстояло отправиться на поиски пропитания, другого выхода нет. Он ел как можно меньше, оттягивая момент, когда придется оставить Эму одну. Очень исхудал и поневоле забрал ремень, на котором висел котелок.

Наступило утро, когда он решил, что медлить больше нельзя. Сломал ледок на ведре с водой и позавтракал, как обычно, водичкой. Взялся за работу: принялся прокладывать дорогу на юг сквозь колючий кустарник. Лукас сражался с колючками, а у Эмы тем временем созрело одно решение. Все это время она жила в грязи, ненавидела свое тело и хотела от него избавиться. Довольно. Собственная вонь непереносима.

Эма спускалась к реке, словно шла по канату. С немалым трудом сняла с себя то, что было когда-то платьем. Снег таял на голове, ноги оставляли следы на черном песке. У воды она обессилила, присела на корточки, держа мыло в руках и опустив голову. Нет, ничего не получится. Лукас увидел издалека неподвижную костлявую фигурку на берегу реки: острые локти, позвонки на спине, словно плохо вбитые гвозди. Он скатился вниз и поспешно укрыл Эму плащом, но она его сбросила, передернув плечами. Только тогда Лукас заметил мыло.

– Ты хочешь помыться?

Эма по своему обыкновению ничего не ответила.

– Хочешь, я тебе помогу?

Не дожидаясь разрешения, которого никогда бы не получил, Лукас намочил мыло в реке, намылил руки и принялся осторожно тереть спину, состоящую из бугров и впадин. В основном из впадин. Тело Эмы стало жестким, будто каменным. Лукас благоговейно вымыл лицо, которое так любил, прежде своевольное, а теперь ничего не выражавшее. Под струпьями нащупал строение черепа, выступающие скулы, стиснутые зубы. Эма вдруг посмотрела ему прямо в глаза, ее взгляд стал осмысленным, в нем таилось что-то сложное, невыразимое. Эма, как ни странно, не чувствовала боли, когда Лукас прикасался к ней. А если колючки не впивались, пусть очистит ее как следует, не стесняясь, как моют новорожденных. И Лукас интуитивно догадался, чего от него хотят.

Намыленная Эма на четвереньках добралась до реки, чтобы все смыть. У нее зуб на зуб не попадал. Переохлаждение скелета… Какие уж тут восемь минут! Лукас взял Эму на руки и вошел в Верную. Холод сковал его, а Эма внезапно расслабилась, расправилась, отдалась течению, будто устроилась в ледяной постели на спине, сложив руки на груди, запрокинув голову. Похоже, она огорчилась, когда Лукас вынес ее из воды.

Лукас потратил на костер две трети дровяного запаса. Эма бросила в огонь красное платье и внимательно смотрела, как оно горит. Золотые отблески плясали в черных глазах. Наконец-то в них появилось что-то живое. Она самостоятельно выпила большую чашку супа. А потом, лежа на травяном тюфяке, Лукас услыхал сквозь зловещее поскрипывание балок, плеск реки, треск огня, свист ветра еле слышное «спасибо».

27

Эма стала чистой, но еды у них не прибавилось. Лукас с тяжелым сердцем готовился в путь, не зная, найдет ли по возвращении Эму живой и вообще найдет ли ее. Но сидеть и смотреть, как она умирает с голода, он тоже не мог. И вот дорога через колючки проложена, Лукас взял дорожную суму и взнуздал Горация.

Безо всяких видимых причин конь его не слушался, тянул в противоположную сторону, в мрачную тень скал. Лукас был не из тех, кто пренебрегает знаками, он не пожалел времени, чтобы понять, в чем же дело. Там у скал действительно что-то происходило… Какое-то движение. Что это? Он прищурился, чтобы получше рассмотреть. Подошел поближе. Неужели ему померещилось? Вдоль скалы спускалась корзина на веревке, покачиваясь как маятник. Лукас подбежал и схватил корзину, подняв руки над головой, – веревка коротковата. В корзине лежали яйца, хлеб, масло и молоко.

Откуда взялась корзина? Наверху Лукас никого не различил. Ведь почти никто не знал, где искать его и Эму… Жакар и Бенуа обрадовались бы их смерти. Эсме связана по рукам и ногам опасным заданием. Мушкетерам на них наплевать. Корзину с едой послал ангел, небеса позаботились о них. На следующей неделе они получили капусту и свеклу. Потом сыр и сало. На этот раз Лукасу показалось, что он разглядел какого-то гнома. Бедняга! Наверное, корзина с припасами для него – непосильная ноша.