Отвага

Дары небес избавили Лукаса от необходимости разыскивать пропитание, и у него появилась возможность заняться развалинами. Он соорудил шаткий помост, отобрал целые кирпичи, годные для строительства, а битые решил смолоть в пыль, чтобы слепить из них новые. Он раздумывал, как ему взяться за дело и в одиночку отремонтировать башню с ничтожным количеством материалов и необходимых инструментов. В красной пыли с головы до ног производил измерения, рисовал на песке планы, делал смету, а потом все стирал, охваченный чувством безнадежности. Его грызли сомнения. Он не подозревал, что одно чудо влечет за собой другое, что помощь придет со стороны, откуда ее и ждать невозможно, настолько невероятная, что все дары небес покажутся вполне естественными.

Однажды в конце февраля, во второй половине дня три человека, нагруженные, как мулы, стали спускаться по южной дороге, на которую вновь наползли колючки. Один толкал тачку, другой тащил тележку, то и дело грозившую его обогнать на крутом склоне. Первый жаловался, второй ругался, а третий хохотал во все горло. Первый из этой троицы показался Лукасу знакомым. Поразительно знакомым.

Отец!

Узнав сына, мсье Корбьер чуть не опрокинул тачку. Они поссорились много лет назад и с тех пор не разговаривали. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее опасался будущей встречи. Сейчас Лукас отправит его обратно. Или обругает. Или то и другое вместе. Стоит ли пожать ему руку? Каменщик заранее вытер влажную ладонь о рабочие штаны.

– Что тебе здесь понадобилось?! – недружелюбно закричал Лукас, стоя внизу у склона.

– Я хотел… Я подумал… Что, если я помогу тебе, а?

– Пусть он сам нам поможет! Не то тележка… – закричал его товарищ с огромной головой, широкими плечами и тонкими журавлиными ногами.

– Брюно?

– Тележка сорвалась! Берегись! БЕРЕГИСЬ!

Приятели бросились врассыпную перед тележкой, потерявшей управление и набиравшей скорость. Та остановилась, врезавшись в кусты. Бедолаги опомнились кто где: один у пня, другой у кучи кирпичей, третий у потолочной балки.

– Что тебе здесь понадобилось? – повторил Лукас.

Мсье Корбьер снял шапку и вытер ею потное лицо.

– Я же сказал, мы пришли помочь.

– Пешком?

– А как иначе? – Брюно говорил так, будто по-другому и быть не могло. – Он же скупил у нас всех лошадей. И мулов, и ослов. Странно, что медведей оставил!

– Кто скупил?

– Как кто? Ну этот… Король.

– Заметь, можно выкупить животину, но стоить она будет в пять раз дороже, – уточнил мсье Корбьер, роясь в тележке. – Лишь немногим это по карману. Жакар – хитрец. Ободрал нас как липку.

Каменщик вытащил из-под кучи инструментов большой промасленный сверток.

– От мамы… Как она говорит: пирожок – мой дружок! Ты же ее знаешь. Тут и сладкий пирог найдется.

Каменщик посмотрел в небо, помолчал, потом нахмурился, точь-в-точь как Лукас, наклонился вперед и спросил:

– Как поживает королева? Она тут? Мы думали, она нас встретит.

Лукас видел, что Эма убежала, как только раздался тележный скрип. Спаслась, как настоящая дикарка. Однако ее проворство – победа немалая, если вспомнить едва дышащий скелет.

– Она здесь где-то бродит, – ответил Лукас. – Вы лучше скажите, кто вас послал.

И они рассказали. Примерно месяц спустя после того, как Эсме оставила Эму и Лукаса посреди развалин, без тепла и крова, ее – наконец-то! – снова отправили с поручением на Плоскогорье. Она заглянула в харчевню «У герцогини», чтобы выпить, как положено, чаю в четыре часа, и вручила Марго кулек сахара, который стянула из кладовой во дворце. А потом поделилась с ней секретом, который «никому и ни за что нельзя рассказывать»: Эма и Лукас буквально «пропадают в башне Дордонь», у него «с руками плохо, а у нее – с головой», «едва дышат, того и гляди помрут».

Марго, растаяв от благодарности за сахар, оказалась достойной доверенного секрета. Отныне она наполняла корзины съестным, а Сири относила их, отдыхая по дороге на заброшенных фермах. Марго рассказала про Лукаса Ирме Сильной, та встревожилась: ведь им нужна крыша над головой, а значит, каменщик. Как же помирить отца с сыном? Она пошла к Корбьерам и рассказала о том, как Лукас с ней вместе принимал Люси, ее внучку, как осторожно применил щипцы, как оживлял девочку и как заплакал, когда она начала дышать, а он завернул ее в полу своей рубашки. Мсье Корбьер ничего не ответил, просто собрал инструмент и кликнул помощника. А Ирма еще и к Брюно зашла, тот всегда скучал, когда любимый медведь впадал в спячку.

– Поживем тут, сколько потребуется, – заключил каменщик, окинув опытным взглядом башню. – Да ты тут настоящую стройку затеял!

Он почесал щеку грязной ручищей.

– Два месяца, а то и три будем вставать ни свет ни заря, ложиться, когда ноги не держат. Сможешь нам помогать? Что там у тебя с руками? Как подумаю, черт… Скольких пальцев у тебя не хватает?.. Ну-ка покажи! Не может быть!

– Длинная история, – отозвался Лукас, показав все свои десять пальцев, которые некогда охотней играли на гитаре, чем таскали камни. – Конечно, я вам помогу. Вот только с едой беда. Мне особо нечем вас угостить.