Отвага

– Проклятые заговорщики! Вот уже ПОЛГОДА они сыплют нам мел в муку и подливают уксус в вино! ПОЛГОДА разворачивают суда с товарами и разгружают иностранные поставки раньше, чем те пройдут нашу таможню. Мешают строительству и торговле, оскорбляют вельмож. Мы их ловим, мы их казним, но им хоть бы что! Им ПЛЕВАТЬ! Вы их знаете не хуже меня, Инферналь, они изворотливы, как угри!

Король бегал по курительной, на лбу у него выступил пот. На боку звенели сабля и тот самый длинный нож, которым он собирался убить оленя. Вернувшись, он швырнул подбитый лисьим мехом плащ в лицо Бенуа и тут же выпроводил злосчастного мажордома, оставшись в одной рубашке, расстегнутой на волосатой груди, и в обтягивающих мускулистые ноги рейтузах, которые так нравились Виктории.

– Сир, вы их сурово наказываете, и рано или поздно они угомонятся, – спокойно отозвался банкир.

Стражи порядка буквально наводнили остров: в форме, чтобы устрашать, в гражданском платье, чтобы следить. Вины множились, наказания тоже. Любое нарушение каралось, правосудие короля обходилось без суда и следствия. Король казнил иногда просто так, для острастки, выбирал жертву, подкинув монетку, ткнув пальцем наугад в список жителей города. Из страха перед палачом несчастные оговаривали других невиновных, родню или соседей, а Жакар радовался, что посеял вражду среди тех, кто мог бы создать прочный и надежный союз против него.

Темницы и застенки забиты до отказа. Поначалу приговоренных к принудительным работам заставили копать ров вокруг крепости, но трудились они кое-как, спустя рукава. Да и скопление недовольных вблизи дворца показалось королю опасным. Тогда десяток осужденных сбросили в море с мыса Забвения, поскольку девать их было решительно некуда. Тела несчастных, разбившихся о скалы, вынесло потом в Овечью бухту. Такого рода подарки никого не могли порадовать.

Инферналь предложил наиболее гигиеническое решение: устроить лагерь возле мыса Маяка, на небольшом скалистом островке. Островок назывался Белым из-за крачек, северных птиц, которые во время перелетов дважды в год отдыхали здесь и выбелили камни экскрементами.

– Ссылка послужит назиданием, ваше величество, – настаивал герцог. – Попадет преступник на Белый, и больше о нем ни слуху ни духу. Уверяю вас, неизвестность действует особенно устрашающе. Чем дальше ссыльные, тем сильнее страх. В конце концов заговорщики уймутся и оставят нас в покое.

Рассуждения канцлера не убедили короля.

– В покое, Инферналь? О чем вы говорите? Какой покой, пока не снесли им головы с плеч? Кто у них главный, черт побери? Кто? КТО? Проклятый Т. Б.? Попался бы он мне! Уж я бы его! – Жакар зажал в кулак неподвижный воздух курительной.

– Т. Б. – безымянный философ, сир, – заметил Наймит. – Как правило, безымянные философы не грабят на большой дороге.

– Да знаю я, знаю! Вы мне сто раз повторяли!

Жакар прислушивался к мнению Наймита и не трогал тебеистов. Они распространяли свои идеи, а он закупал порох. Но в тот вечер у Жакара сдали нервы. Стрелы уверенно летели в цель, лучники хорошо подготовились. На опушке леса досталось и свите. Дурачка Филиппа сбросила лошадь, споткнувшись о натянутую веревку. Люди в масках напали на него, забрали серебряные зубы и кошелек, зато оставили шляпу с перьями. У мясника и доктора Рикара тоже отобрали кошельки, а четырех слуг пощадили, очевидно, потому, что у них и брать-то нечего.

Король единственный, в кого летели стрелы. Впервые после коронации негодяи посягнули на его жизнь. Впрочем, Жакар ярился не потому, что ему угрожала гибель. Злодеи лишили его охоты, которую он ценил куда больше жизни. Если нельзя гнаться за добычей и убивать, лучше сдохнуть.

– Лучше сдохнуть, – прошептал он сам себе и поскреб щетинистую щеку.

Утром он не побрился, и щека была как наждак. В день охоты не бреются! Дурная примета!

– У этого происшествия есть и положительная сторона, – рискнул заметить герцог.

– ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ, Инферналь? Я не ослышался? Черт бы вас побрал!

– Во-первых, вы живы и здоровы, ваше величество, благодаря вашей исключительной неподражаемой реакции. Во-вторых, мы получили очень ценные сведения.

– Какие же?

– У заговорщиков есть помощники во дворце, – объявил Наймит прежде, чем банкир успел сказать то же самое.

– Именно, – вздохнул герцог, которому претило до крайности, что какой-то выскочка вечно выхватывает лучший кусок у него изо рта и повсюду сует свой нос.

– И вы называете это ценными сведениями? – ощерился Жакар, а за ним и Стикс.

– Вы хотите назвать это по-другому, ваше величество?

– Да! Это очевидность! Недопустимая очевидность!