Отважный капитан

Летом 1829 года русская армия вихрем понеслась вперед[29] и при Кюлевче, у Шумена, смела на своем пути войска Садразым-паши. Этот ураган опрокинул и унес более десяти тысяч турецких шатров. Охваченные ужасом турецкие солдаты, бросая оружие, бежали куда глаза глядят.

— Москов-гяур!.. Москов-гяур! — горланили они, ища спасения.

Во всей армии царила паника. Ржали лошади, слетали под ноги фески… Полки разъяренных казаков мчались вперед, и их сабли сверкали на солнце, словно языки пламени. Бросив санджак шерифа (священное знамя мусульман), турки бежали очертя голову, заботясь лишь о том, как унести ноги. Разгромленная турецкая пехота в отчаянии стреляла вдогонку собственной коннице, стараясь любой ценой раздобыть лошадей и выбраться из этого страшного ада.

На поле боя осталось все турецкое вооружение и провиант. Арьергардные части русских собирали ружья, патроны, мешки с порохом, тяжелые и легкие орудия… Многочисленная казачья конница кормила лошадей рисом вместо ячменя. Турецкое командование не ожидало столь сокрушительного разгрома.

После памятного сражения при Кюлевче русские войска под предводительством генерала Дибича устремились к Балканскому хребту. Радостно забились сердца болгарских волонтеров.

Однажды вечером бесконечные воинские колонны, поднимавшиеся по крутым горным тропам, остановились на ночной привал. Заполыхали яркие костры, окрестность огласили веселые хороводные песни, резво заиграли гармони, начались пляски: хоро, рученица, казачок… Русские и болгары, собравшись вокруг костров, состязались в песнях и плясках. Едва ли здешним горам когда-либо приходилось слышать столь веселые и радостные песни! Оказавшись в этом горном крае, люди словно забыли, что они на войне, что завтра, прежде чем заняться заре, снова заиграет боевая труба.

Капитан Мамарчев все время был среди своих бойцов. Сгрудившись вокруг любимого командира, парни без конца расспрашивали его о том, когда будет провозглашена независимость Болгарии.

— Потерпите еще немного, юнаки, — говорил он им. — Все будет хорошо.

Только как именно, он и сам толком не знал. Чем ближе был конец войны, тем тревожней становилось у него на душе. Будет ли предусмотрена в мирном договоре независимость Болгарии? Этот вопрос не давал ему покоя.

Мысли об этом так осаждали его, что он и в эту ночь не мог уснуть.

Закончилась вечерняя поверка. Усталые бойцы улеглись спать вокруг костров, и над притихшим биваком повисла балканская звездная ночь.

Осторожно ступая между лежащими волонтерами, капитан Мамарчев шел к тому месту, где расположились отряды Дончо Ватаха и Бойчо. Он давненько не виделся с этими мужественными воеводами.

Над притихшим лагерем трепетали балканские звезды — большие, яркие, словно алмазы. Из-за леса выплыла луна — круглая, румяная, как пшеничный каравай.

Воеводы бодрствовали возле погасшего костра. Над их трубками вились тонкие струйки дыма, растворявшиеся в ночном сумраке. Темные, как медь, лица воевод с длинными, свисающими, словно кудель, усами были суровы.

Медленно поднимаясь к костру, Мамарчев издали поздоровался:

— Добрый вечер, воеводы!

— Добрый вечер, капитан!

Оба воеводы тут же встали, уступая место Мамарчеву, чтобы он тоже посидел с ними у костра.

— Тут уже все погасло, — усмехнулся Мамарчев. — Вам не зябко?

— Что для гайдука холод, капитан? — сказал Дончо Ватах и тут же стал рассказывать, как час назад искупался со своими ребятами в холодном омуте, где одни медведи купаются. — Столько соскребли с себя грязи, что весь пруд замутился! И до того нам стало легко после этого, будто крылья у нас выросли…

Капитан Мамарчев и воеводы долго смеялись. Потом зашел разговор о политике.

— Куда ветер дует? — полюбопытствовали воеводы. — Даешь Стамбул или Анатолию?

Мамарчев, задумавшись, сомкнул брови, поправил саблю, с которой не расставался при любых обстоятельствах, и неторопливо сказал:

— Что там главное командование замышляет, мне неизвестно. То ли до Стамбула будем жать, то ли будет раньше заключено перемирие — это, пожалуй, самому Дибичу неизвестно. Ясно одно — турецкая армия разбита, и оправится она не скоро. Подобной трепки они и от Суворова не получали… Их песенка спета.

Воеводы с удовлетворением улыбнулись.

— Теперь у нашего брата другая, куда более важная забота, — продолжал Мамарчев. — Как-то все это обернется?.. Настало время и нам добиваться для себя своего собственного свободного управления. Ежели мы не получим его сейчас, пока тут находятся русские, то потом будет поздно.

— Мы в твоем распоряжении, капитан, — ответили воеводы. — Вот они, наши парни… Куда прикажешь, туда и пойдем!

— В вас я никогда не сомневался, но мы должны повести за собой народ.

— Тырново и окрестные села подниму я, — заверил его Войчо-воевода. — Тырново, Елену, Лясковец, Дряново, Трявну да и Габрово… Стоит только подать голос.