Отважный капитан

— Ну что, идут?

Мальчишки копошились в листве, словно воробышки, и подробнейшим образом сообщали обо всем, что видели. С каждой минутой в толпе нарастал гомон, люди волновались.

А гуслары продолжали вдохновенно петь свои юнацкие песни. Среди них можно было видеть и дедушку Станчо, медвежатника. После долгих скитаний в Балканах он снова появился в Котеле. Он пришел сюда, чтобы вместе с другими гусларами встретить русскую армию.

Время от времени улыбающийся Стойко Попович подзадоривал его:

— Давай, давай, дед Станчо! Освободителей встречают раз в жизни!

— Что правда, то правда, — отвечал старый гуслар. — Одно жаль только, что твой тесть, старый Стойко, не дожил до этого счастья.

— Большая радость была бы для него, — продолжал Попович, — увидеть сына русским офицером, капитаном.

— Ты это про кого, про Георгия? — Старик даже вздрогнул, но играть не перестал. — Это он произведен в капитаны?

— Да, мой брат Георгий — капитан, — вставила Руса.

— Русский капитан! — с гордостью продолжал Попович, подчеркивая каждое слово. — Император наградил его двумя орденами и жемчужной саблей.[31]

Дедушка Станчо был изумлен.

Здесь котленцы ждали появления русской армии, а из нижнего края села в спешке уходил последний отряд турок. С ним бежали и котленские толстосумы, словно клещи, пившие кровь народа. Турецкий офицер метался на коне по окраинным улицам, поторапливая бегущих солдат.

Осеняя себя крестным знамением, котленцы благодарили бога, что пришел конец их рабству, и притом без кровопролития.

Когда солнце поднялось на один посох, из-за леса громыхнула русская пушка. Эхо покатилось по всей долине. Закудахтали куры, залаяли собаки, ребятишки устремились к лесу встречать армию. Все пришли в движение — и стар и млад. На деревья карабкались не только дети, но и взрослые. Ветки прогибались, словно под тяжестью плодов.

Раздался еще один орудийный выстрел. Потом заиграли трубы. Из лесу показались казаки; засверкали их загнутые сабли, словно они были отлиты из солнца. Впереди конницы скакали два всадника: на белых конях, в белых сюртуках они напоминали лебедей. Один из них был генерал Дибич, другой — князь Горчаков.

Глаза котленцев застилали слезы. Гуслары с трудом держали в руках свои гуслы. Наиболее видные люди села во главе со Стойко Поповичем вышли с церковными хоругвями вперед. В селе звонил колокол. Люди крестились и плакали. Руса, окруженная молодыми женщинами и девушками, устремилась навстречу командирам с хлебом и солью.

Увидев шествие, генерал Дибич и князь Горчаков остановили коней и спешились. Когда одна из девушек поднесла им хлеб и соль, каждый из них отломил по кусочку хлеба, макнул в соль и съел. Затем генерал Дибич что-то сказал Горчакову, и они сели на коней.

Глядя на них, народ, казалось, онемел. Старики, девушки в самых лучших нарядах, красивые парни — все глаз не сводили с командиров: не терпелось что-нибудь от них услышать. Тогда генерал Дибич, привстав на стременах, сказал:

— Дорогие братья болгары, от всей души и от всего сердца благодарю вас за гостеприимство. Я вижу по вашим лицам, как велика ваша радость. Мы, русские воины, радуемся вместе с вами вашему освобождению!

После этой краткой речи генерал и князь Горчаков тронулись на конях дальше. За ними следовали рысью охранявшие их казаки. На обочине вдоль дороги толпились люди, они кричали «ура», бросали цветы, подносили дары солдатам и плакали от радости.

Исчезнув за горою словно ветер, конница, настигая хвост недобитой змеи, устремилась в долину.

В селе, на площади, расположилась на привал пехота. Солдаты составили ружья в козлы. Со всех сторон толпились местные жители; они приносили еду, подарки, разговаривали, смеялись. Всюду звенели песни, раздавались радостные возгласы, играли гуслы и волынки, гремели барабаны, визжали зурны. В домах и во дворах, на улицах и площадях можно было увидеть людей, чьи глаза светились счастьем и радостью; всюду разливали вино, на столах белели круги брынзы, красовались пышные караваи. Счастливые котленцы лихо отплясывали хоро. Такого ликования Котел никогда не видел даже в самые большие праздники.

Миновал полдень. Солнце уже клонилось к Стара Планине, а войска все шли и шли без конца. Все жители села, и стар и млад, по-прежнему стояли вдоль главного тракта. Парни любовались красивой солдатской формой, разглядывали изогнутые сабли, длинные пики, восхищались белыми рубашками. А девушки, украдкой поглядывая на русских богатырей с загорелыми лицами и тонкими, лихо закрученными усами, жались друг к дружке, стыдливо улыбались и то и дело бросали им красные розы, букетики герани. Старики пытались заговорить по-русски, а некоторые лишь повторяли: «Братушки, братушки!», и это наполняло храбрых воинов чувством радости и умиления. После длительных и упорных боев с врагом, они оказались наконец среди близких и родных людей.

Пожилые котленцы, всматриваясь в русских офицеров, спрашивали: