Отважный капитан

— А куда пропал наш капитан? Вы его не видели? И мы теперь можем похвастаться своим капитаном. Его зовут Георгий Мамарчев. Из Котела он. Не знаете, где он? Скоро будет проходить его часть?

— Мы его не видели, братцы. Но раз он у нас служит, то непременно будет проходить. Ждите, поглядывайте на дорогу — появится он!

Котленцы зорко всматривались в лицо каждого проходящего офицера… Но Мамарчева среди них не было. Наконец под вечер молнией разнеслась радостная весть:

— Капитан Мамарчев здесь! Капитан Георгий приехал верхом на коне! Боже, как он одет — на нем все блестит! Бегите скорей, смотрите!

И снова шум-гам, снова все от мала до велика кинулись встречать дорогого гостя, который более двадцати лет назад покинул родной край. Стремительно мчались дети; бежали наперегонки девушки и парни; не отставали от них и люди постарше; постукивая посошком по булыжной мостовой, ковыляли старики и старухи. Они то и дело крестились, бормоча про себя:

— Дай ему бог здоровья, нашему капитану! Дождались-таки его…

Капитан Мамарчев въехал в село на белом коне. Белогривый Орел (такова была кличка его коня) выступал впереди батальона. Капитан Мамарчев, сдвинув набок свою белую фуражку, придерживал одной рукой драгоценную саблю и с волнением смотрел вперед. Вот они, деревянные котленские домишки. Вот знакомые улочки, заросшие травой и репейником, а вот и Греции дол, где, по преданию, Крум Страшный разбил войска греческого императора Никифора Фоки и, празднуя победу, пил из чаши, сделанной из его черепа. Вот они, родники, сады, водяные мельницы, сукновальни… При виде этой милой сердцу картины, при виде народа, который возбужденной толпой устремился ему навстречу, словно бурный поток, на глаза его навернулись слезы, у него задрожали губы.

— Ура-а! — кричали люди, устилая перед ним дорогу пучками герани. — Да здравствует наш Георгий! Слава во веки веков!

Над головами людей кто-то размахивал гуслой и изо всех сил кричал старческим голосом:

— Капитан! Капитан! Погляди сюда! Взгляни на старика, на приятеля твоего отца!.. Эй, капитан! Георгий! Погляди сюда!..

Обернувшись, Мамарчев увидел старика с распахнутой грудью. Тот весь покраснел, плачущие глаза его под белыми бровями светились счастьем. Постой, постой, так это же старый медвежатник! Тут Мамарчев заулыбался и, вскинув руку, отдал честь.

— Помню я тебя, дедушка Станчо! Как не помнить!

Расчувствовавшийся старик кричал еще громче. Он был уже не в силах остановить слезы и сам не слышал и не понимал, что говорил потом. Толпа прибывала. Все протягивали руки, желая поздороваться с капитаном; все наперебой кричали, спрашивали, помнит ли он их, называли свои имена, припоминали ему всякие случаи из прошлого, из детства… Одних капитан Мамарчев узнавал, других забыл, третьих помнил весьма смутно, однако все в этот момент — и старики и младенцы — были ему милы, близки и дороги. Он, улыбаясь, приветствовал их, козырял им по-солдатски, вместе с ними кричал «ура», так же, как они, радовался и плакал.

Шествие растянулось до самой площади. Там народ остановился и освободил проход для старейшин, чтобы они могли проследовать вперед и встретить капитана как полагается. Среди старейшин были сравнительно молодые люди. Их возглавлял Стойко Попович. Впереди всех выступали две молоденькие девушки с деревянным подносом, на котором лежал прикрытый полотенцем белый хлеб, а рядом стояла деревянная плошка с солью.

Подойдя к гостю, все остановились и с волнением подняли на него восторженные глаза. Капитан Мамарчев ловко соскочил с коня, шагнул вперед и низко поклонился сперва старейшинам, затем всему народу, который окружал его со всех сторон, словно лес густой. Во все четыре стороны поклонился капитан Георгий, во все четыре стороны сказал:

— Спасибо вам, братья, за гостеприимство! Я счастлив, что снова нахожусь среди вас!

Тут две котленские девушки подошли к нему поближе и, отвернув белое каемчатое полотенце, поднесли капитану хлеб-соль. И капитан сделал все так, как того требовал старинный славянский обычай — отведал сладковатого котленского хлеба, и глаза его снова подернулись влагой. Однако на сей раз он сдержался, не заплакал: ему было неловко перед всеми этими людьми, которые плотным кольцом окружили его и жадно ловили взглядом каждое его движение.

— На здоровье, добро пожаловать, капитан! — сказала одна из девушек. Затем то же самое сказала вторая. После чего обе они отошли в сторонку, уступая место Стойко Поповичу, который должен был сказать приветственное слово.

Стойко Попович вышел вперед, откашлялся и начал:

— Дорогой брат Георгий!..