Отвергнутая невеста генерала драконов (СИ)

— Так много раненых? — Морган скользнул взглядом по кроватям и неопределенно цокнул.

— Казармы переполнены, — я развела руками. — Люди там в коридорах друг за другом лежат. Здоровые воины в конюшни перебрались. Но и в них не протолкнуться. Здесь, как видишь, тоже все комнаты заняты, по трое-четверо лежат.

— Обоз? — он понимающе кивнул.

— Да, тот самый, что драконы отправили вчера. На него напали на границе с Вечным туманом, — чем больше я говорила, тем спокойнее мне становилось.

Передо мной стоял все тот же всегда уверенный в себе Морган, готовый и выслушать, и помочь советом.

— А ты уверена, что среди раненых только торговцы? — задал он неожиданный вопрос.

— Ты о чем? — не сообразила я.

— Просто, если там была бойня — могли и какого красноглазого без чувств прихватить. Будь осторожнее. Это все же сброд...

— Это люди, Морган, — выдохнула я.

— И тем не менее, — в его интонации чувствовалась жесткость.

— Ну, хватит! — мгновенно взорвалась я. — Почему ты всегда такой? Почему во всех, кто невысоких кровей, ты видишь лишь грязь под ногами, Морган? Откуда это в тебе?

— Уймись! — резко оборвал он меня. — Сдержанней будь. Я темный и вижу в людях гниль лучше, чем ты светлая. Вижу и предупреждаю.

— Зелья, Морган, — я указала ему на коридор. — Я слишком устала, чтобы спорить с тобой. А у меня еще обход в пяти комнатах.

На его скулах заиграли желваки. Слабо кивнув, он развернулся и ушел, уж больно громко топая каблуками по дощатому полу.

Проследив за ним взглядом, разве что только очи к потолку не возвела. Мужчины, с извечно раздутым, но таким ранимым самомнением. Что не так — все! Щеки надули, гордость включили.

Как же это раздражало.

Осмотрев комнату, я убедилась, что женщины крепко спят. Как легче им станет, бани прикажу растопить, чтобы прогрелись. Грязь с тела теплой водой смыли.

Многие из них потеряли там на той дороге свои телеги. Никто этот вопрос пока не поднимал, но по-хорошему, мне бы отряд послать в то место, чтобы привезли, что уцелело. Но зная повадки красноглазых — ничего там уже нет. Ни лошадей, ни телег, ни тем более уж товара. Это больно ударит в первую очередь по мне — в моем фьефе нападение случилось, мне и отвечать.

Я медленно дошла до двери и остановилась. Столько лет обвиняла Айдана, что он не проверял дороги к столице. Что допустил нападение на мою семью. А сама чем сейчас лучше? Не моя заслуга в том, что никто не погиб.

Не я их живыми довезла. Выходит, ничем не лучше этого наглого ящера. Во всяком случае в глазах пострадавших людей.Как-то нехорошо на душе стало. И от чувства вины, и от беспомощности. Сил моего клана недостаточно, чтобы выкосить эту бешеную заразу с земли ведьм.

Открыв дверь, я тихо вышла в коридор. Слуха коснулись приглушенные стоны.

Выдохнув, скользнула в следующую комнату.

— А, фера, — раздалось из полумрака. — Я уж тебя заждался. Малец в горячке мечется. Мать его насилу усыпил.

Со стула поднялся темный жрец. Внушительную фигуру Брека сложно было с кем-то перепутать.

— Отвар давал? — я обогнула лежащую на полу на толстом матрасе женщину и потянулась к ребенку.

— Конечно, ложкой вливал, но он горит. Аж зло берет. Не при смерти, конечно, но мается мальчонка. Больно ему.

Кивнув, я обхватила хрупкое бледное запястье и не скупясь выпустила свой дар.

— Вот скажи, фера, — Брек снова опустился на крепкий стул, — что с этими кровавоглазыми не так? Рождаются они такими или становятся? Нет, я всякое в жизни видал. Сам темный. Жрец смерти. Но у меня никогда рука на ребенка не поднимется. На мамку его. Да я себе эту руку сам отрублю, чем совершить такое.

— Кто-то становится, кто-то рождается, — тихо ответила я. — У перевертышей две души. И случается так, что зверь поглощает все человеческое, что есть. И выходит, что бродит по земле человек, улыбается, глаза вроде ясные, а в душе хищник лютый. И не поймешь ты это, пока суть свою он не выкажет. А уж как совсем с ума от ненависти жгучей сойдет, так и у человека кровью очи наполнятся. И много для того не нужно. Я свой первый оборот рано прошла. Тогда же и узнала вкус крови врага. И что такое ненависть.

— Но не стала ведь красноглазой, фера? — он склонил голову набок.

— Нет, у меня было ради чего и кого жить. Да и близкие первое время во сне приходили. Заглушали эту пустоту.

— А сейчас? — голос Брека звучал тихо.

— Только брат со мной остался.

— Плохо это, фера, — жрец подался вперед. — Когда мертвые не уходят — это всегда плохо.

Глава 44

— Почему? — я обернулась к Бреку. — Что плохого в том, что порой я вижу его призрак?

Он медленно вскинул голову и как-то неопределенно кивнул. Будто я его удивила. Или не то ожидал он услышать. Но тем не менее жрец, поднял руку и потер подбородок. Его взгляд уже более пристально прошелся по моему лицу.

— Это тебе травник отвар готовил? Мельком слышал, что он теперь, как гусь, надутый ходит и хвалится — фера оценила его умения и даже воровство простила.

— Да, — я улыбнулась с каким-то облегчением и удобнее перехватила ладонь мальчишки.

Он засопел и что-то невнятное пробормотал во сне, пытаясь улечься набок.