Отвергнутая

— Тихо, милая, это временная проблема. Я разрешу ее завтра. — Он еще выше приподнял ее голову, пока не смог заглянуть в ее испуганные глаза. — Еще одна или две такие процедуры, и никто никогда не узнает о сегодняшнем несчастье.

Филадельфия несколько раз укусила себя за губу, чтобы прекратить дрожь.

— Я… я выгляжу как уличная кошка!

Ему же казалось, что Филадельфия скорее напоминает горностая, когда он линяет, но подумал, что вряд ли ей понравится такое сравнение.

— А я люблю кошек, — сказал он, нежно лаская ее волосы, волной лежащие на его руке.

— Я… хочу… вы…

Она не договорила то, что собиралась сказать, и Эдуардо подумал, что так и должно быть. Дамы ее породы никогда не выражаются таким образом, а у него было четкое ощущение, что все, что она намерена сказать, для нее впервые.

— Это все не так сложно, — бормотал он, взволнованный тем, что держит в руках это теплое мягкое женское тело. — А теперь, может, вернемся к ленчу?

Она отрицательно мотнула головой. Филадельфия обнаружила, что утратить самообладание ужасно, но вернуть его еще труднее.

— Я лучше пойду полежу.

— Надеюсь, не на солнце.

Она встала с его колен со всем достоинством, на какое была способна, и, встряхнув головой, отбросила волосы за спину.

— Я так полагаю, что для нашего следующего путешествия я буду блондинкой?

Он кивнул, не доверяя собственному голосу.

— И я думаю, что, предпринимая этот эксперимент, вы имели в виду определенный метод?

Он снова кивнул.

— Тогда я предлагаю, чтобы вы давали мне более точные указания, не то я могу остаться вообще лысой.

Она повернулась и вышла из комнаты.

Эдуардо довольно долго рассматривал свои колени. Она сидела на них, он еще ощущал тяжесть ее тела. Нехорошо так думать, но он жалел, что она не плакала дольше. Тогда он мог бы перенести свои поцелуи с ее лба и волос на губы.

О женщины!

Переодевшись, чтобы отойти ко сну, Филадельфия смотрела из окна, как садилось солнце. После той сцены, которую она закатила за ленчем, Филадельфия не хотела видеть Эдуардо. К утру она будет чувствовать себя иначе. Во всяком случае, она на это надеялась. Кроме того, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее волосы в их нынешнем виде, даже слуги, которых он нанял. Если ему удастся превратить поражение в победу, она будет есть в столовой. До тех пор она предпочитала сумрак своей спальни.

Эти часы, которые Филадельфия проводила в одиночестве, давали ей возможность обдумать и составить собственные планы. Хотя она и не говорила об этом Эдуардо Таваресу, но решила не ехать с ним в Саратогу. Одного совместного приключения оказалось достаточно, чтобы убедить ее, что у нее нет предрасположения к жульничеству. Теперь, когда у нее завелись собственные деньги, она может заняться поисками авторов двух других писем, находящихся в ее распоряжении. Конечно, половина из четырех тысяч долларов, которые она получила от сеньора Тавареса, имеет свое назначение. Она намеревается переслать их своему адвокату в Чикаго, чтобы он оплатил долги ее отца. Потом она возместит сеньору Таваресу стоимость ее туалетов и должна сделать это хотя бы потому, что столь неожиданно покидает его. Того, что у нее останется, на какое-то время хватит, если экономно тратить.

Она подошла к двери и заперла ее на ключ. Потом взяла свою сумку, достала из нее письма и разложила их на столе.

Содержание первого письма она знала наизусть, но у нее было ощущение, что если изучать эти три письма вместе, то это может открыть ей больше, чем если будет читать их по отдельности.

Она еще раз быстро пробежала глазами письмо Ланкастера и отложила его. С особой тщательностью развернула она второе письмо и принялась изучать его. Оно было написано в угрожающем тоне — от получателя требовали помнить клятву о молчании. В нем упоминались «проклятые бразильцы» и «нервные мужчины, похожие на баб». Завершалось письмо пожеланием получателю письма выбраться из затруднительного положения без «раскапывания старых могил». Внизу была подпись: Макклод.

Филадельфия отложила это письмо с неприятным чувством. Фамилия Макклод показалась ей чуть знакомой. Она задумалась. Откуда она помнит ее? Был ли Макклод одним из деловых партнеров отца? Судя по тону письма, он не похож на человека, с которым отец мог вести дела. Но ведь она думала так и о Ланкастере. Какая связь между этими двумя письмами?

Она посмотрела на дату письма — 7 июня 1874 года. Оно было написано больше года назад. Она вновь заглянула в письмо Ланкастера. Оно датировано 14 апреля 1874 года. В апреле прошлого года Ланкастер был еще жив. Письмо Макклода написано в июне того же года. Не была ли смерть Ланкастера тем «недавним несчастьем», о котором упоминает Макклод? У Филадельфии по спине пробежали мурашки.