Отвергнутые

– Данис, скажи ей! – обратилась Юта к человеку, от которого зависело, останется Мари здесь или поедет с ними домой.

– Можешь жить со мной, сколько тебе нужно. Родители уехали кататься на горных лыжах. Если ты сможешь остаться незамеченной к их приезду, то можешь остаться навсегда.

– Да потрахайтесь вы уже! – заплетающимся языком громко заявил Нильс, и Юта испуганно зажала ему рот ладошкой.

– Не слушай его, – покачала она головой. – Марика, ты должна ехать с нами. Отец поднимет на уши всё управление!

– Он больше не офицер полиции, а начальник охраны в шаражкиной конторке. Заканчивайте пустые разговоры и уже катитесь отсюда! – воскликнула Мари и, всколыхнув свои мелкие кудряшки, развернулась, направившись в сторону дома.

Как послушный верный пёс, Данис поплёлся следом за ней, махнув рукой вслед отъезжающей машине.

Ночь они провели в соседних комнатах. Мари расстелила себе кровать в гостевой спальне, а Данис остался в окружении пустых бутылок, раздавленных пачек с чипсами и разбросанных по ковру сушеных морепродуктов. Смахнув ладонью с одеяла крошки, он прямо в одежде завалился спать поверх пушистого пледа.

Проснувшись утром, Мари не сразу вспомнила, где же она находится. За окном ярко светило солнце, отражаясь миллиардом лучиков от снежинок, оно слепило глаза даже через оконные стеклопакеты. В спальне, где она постелила себе ночью, находился выход на просторную лоджию. Этим и воспользовалась Мари. Набросив на плечи вязаный свитер, она вышла из комнаты, чтобы полюбоваться на загородную природу. Там её и обнаружил Данис.

– Красиво у тебя здесь, – с придыханием сказала она ему, прижимаясь лбом к ледяному стеклу.

– Я уже привык и не замечаю красот. Но, согласен с тобой, в первый раз мне тоже здесь понравилось. Помню, уезжать отсюда не хотел.

– Почему мы так быстро привыкаем ко всему? И к хорошему, и к плохому. Интересная человеческая природа, правда?

– Ты правда хочешь размышлять об этом сейчас, когда у меня голова раскалывается после вчерашней тусы? – спросил он, поочерёдно щеками прижимаясь к стеклам по примеру Мари.

– Помнишь, как мы с тобой покупали мне мою первую гитару? – спросила она вдруг.

– Мы сидели на ступенях торгового центра, когда ты решила её настроить. А потом спела свою любимую песню. «Проиграй мой голос трижды на кассете, прежде чем стянуть свои запястья цепью», – затянул он фальшиво. – Какая глупость, Марика. Не понимаю, почему такой адекватный человек, как ты, слушает подобную муть?

– На нас все оборачивались. Ты стащил шапку со своей головы и бросил мне в ноги, – улыбнулась Мари своим воспоминаниям, игнорируя вопросы Даниса.

– Мы тогда заработали на полторашку газировки.

– И ты предложил мне играть дальше, но я отказалась. Быть уличным музыкантом – это не моё.

– Ты снова заставляешь меня жалеть о потерянном прошлом. Это нечестно, Марика. Я столько лет был одинок, пока не обрёл вас. Больно потерять всё вот так… Не по собственной вине, – сказал он, пиная носком ботинка пластиковую панель обшивки.

– Ты страдаешь из-за восполнимой потери, Данис. Это, чистой воды, показуха. Тебя никому не жаль с твоими страданиями напоказ. Нильс перебрал немного. Ты помнишь, как он вчера плакал? Ему так сильно не хватает брата, я не знаю, откуда он берёт силы просыпаться по утрам.

– Так эгоистично с твоей стороны говорить мне о показухе, Марика. Хотя, чего я ожидал? Ведь у нас в компании всегда так было: Макс – звезда, Нильс – юморист, а Данис – шестерит на подхвате у твоих знаменитых пацанчиков. Глупо полагать, что после нашего разлада могло что-то поменяться. Что касается слез Нильса… Нет. Я не помню этого. Я, собственно, сейчас удивился, обнаружив тебя на лоджии. Что ты здесь делаешь? Где остальные? Внизу?

– Нет, здесь только я. Ты вчера сделал мне предложение стать твоей женой, и я согласилась. Теперь мы живём вместе, – абсолютно серьёзно ответила она ему, но увидев вытянувшееся лицо, рассмеялась и поспешила успокоить. – Я вижу, как крутятся шестерёнки в твоей голове. Прекрати, пока твои мозги не разлетелись по стенам! Я пошутила, ничего ты не делал. Просто я скрываюсь от родителей.

– Дура, – вздохнул Данис с облегчением. – Отец тебя расчленит.

– Пускай. Мне уже всё равно. Зачем жить, если смысла больше нет?

– Поэтому я так уверен в том, что не смогу справиться с заданием. Просто я не готов добровольно разрушить свою жизнь, – опустив глаза в пол, пробормотал он.

– Думаешь, мы этого хотели?

– Но вы это сделали ради общего блага.

– И ты сделаешь, – Мари кивнула так яростно, что перед глазами поплыли разноцветные точки.

– Нет. Я не сделаю это даже ради всех вас, – ответил он. – Вызвать тебе такси?

– На автобусе доберусь.