Отвергнутые

Схватив меховую парку, одиноко лежащую на полу рядом с кроватью, Мари бросилась вниз по ступеням. Ноги заплетались после количества выпитого вчера алкоголя, но она уверенно преодолевала ступени, перескакивая с одной на другую. Данис мчался следом и что-то кричал. Но кому теперь нужны его пустые слова, если на деле он в очередной раз повёл себя как трусливый шакал? Снова бросился в кусты, как только на горизонте замаячила личность более сильная и волевая, нежели он сам. Так было и раньше. Подавляемый всеми, даже воздушной Ютой, он слепо копировал поведение Нильса и подчинялся его приказам. Так наивно было думать, что после вчерашней пьянки все обиды забудутся, и «звёздная пятерка» сможет дружить, как раньше. Ничего уже не вернуть, потому что нет прежних друзей. Остались растоптанные и раздавленные подростки, потерявшие вкус к жизни. Теперь они не могут зарядить энергией друг друга, потому что все выжаты до последней капли. Все, кроме запуганного Даниса, находятся на грани. Он уже давно за ней, за гранью. И Инсинуатору даже не нужно включать свою фантазию, чтобы растоптать человека, который давно уже растоптал себя сам.

Нервно притопывая ногой, Мари думала о Данисе всю дорогу до дома. Погрузившись с головой в мелодию, грохочущую в наушниках, представляла себя на его месте. Мальчишка, воспитанный матерью – тираншей. Всю жизнь она контролировала буквально каждый его шаг. Смартфон Даниса разрывался на переменах. Мать требовала чуть ли не поминутный отчёт о том, как он поел и что надел. Не вспотел ли и какие отметки получил. Не болит ли у него живот и не забыл ли он о тётушкином дне рождения. Она спрашивала всё то, что нормальные родители узнают у своего ребёнка, когда он возвращается домой после учебного дня. При этом она вела себя так, будто ей совершенно плевать. Видимость присутствия матери. Реальные проблемы сына её интересовали мало. Самые важные вопросы, про наличие подштанников под шерстяными брюками, она задавала в начале разговора, а потом отвлекалась на посторонние разговоры по работе. При этом удерживая сына на телефоне. А он держал смартфон, прижав плечом к уху, в ожидании, когда она завершит свои ректорские переговоры и уделит ему еще минуту. Мари всегда называла это явление иллюзией матери. Она, вроде есть, но на самом деле её нет, потому что её муж, её ребенок и её дом – это обожаемый университет. Не удивительно, что Данис вырос таким сопляком. Ему элементарно не хватит сил для того, чтобы справиться с депрессией. В таком состоянии он, пожалуй, может натворить страшных дел.

Незаметно для себя, оставаясь за стеной раздумий, она подошла к дому, магнитным ключом отперла подъезд и поднялась на свой этаж.

Дальше всё пошло не по плану.

Изнутри в замок был вставлен ключ таким образом, что открыть дверь с внешней стороны не представлялось возможным. Еще несколько секунд Мари повращала ключом в скважине. Необходимо убедиться в том, что её действительно выгнали из дома за такой страшный поступок. Она отступила на несколько шагов назад и внимательно посмотрела на номер квартиры. Путаницы быть не могло. Это, действительно, её квартира. Яростно пнув носком зимнего ботинка перила, жалобно отозвавшиеся звенящей вибрацией на её удар, она подскочила к двери и несколько раз нажала на кнопку звонка. За дверью разлилась мелодичная трель.

– Мне же нет восемнадцати, – закричала она изо всех сил и расхохоталась, не сумев сдержать нервное напряжение.

– Уроды, – добавила чуть тише, продолжая давить на кнопку звонка.

В квартире звенел звонок.

Сдерживать себя больше не было никакого желания. Бросившись спиной на дверь, она принялась молотить её ногами, приправляя бешеный грохот нотками хохота. По всему подъезду прокатился психически нездоровый смех, грозящий вот-вот превратиться в истерические слезы.

Осознав собственную беспомощность, Мари спустилась на этаж ниже и осела на ступени. Раньше они сидели тут с Данисом, когда он заходил к ней по вечерам, чтобы просто пообщаться. В её комнате делать это невозможно по причине постоянного нахождения в пределах видимости отца, слушавшего каждое их слово. Данису хотелось рассказать ей парочку свежих историй, а ей хотелось смеяться, но при строгом родители ребята чувствовали себя как под надзором. Однажды остановившись на лестнице, они переместились туда надолго. Но никогда раньше Мари не сидела на ступенях в одиночестве.