Отверженная

— Неизвестно еще, со сколькими спала эта шлюха. Так что я хочу, чтобы ты проверил ее получше. И сделал тест ДНК. Сегодня же!

Гайка кивнул каким-то своим мыслям и повернувшись к Кириллу, укоризненно замотал головой.

— Нельзя. Дородовое определение отцовства с помощью пренатальной инвазивной диагностики с последующей молекулярно-генетической экспертизой биологического родства делается ТОЛЬКО после девятой недели беременности. Тут максимум восьмая. Так что я советую десять раз подумать. — мужчина мельком посмотрел на меня, словно на овощ, не достойный общения и продолжил: — Советую сверить с датой зачатия или дождаться родов. Во-первых, это очень больно. Во-вторых, есть большой риск потерять ребенка. Очень большой, Шакал!

Голова была ватной, а происходящее не воспринималось, как реальность. Я лишь помню, как в ужасе положила руки на живот, то и дело мысленно повторяя: "Я на самом деле беременна… Беременна!"

Эта новость заглушала все вокруг, относила на задний план. Одно дело подозревать, мечтать и думать, а другое дело — получить заключение от врача.

Знаю, это невозможно, но я ощущала какое-то тепло и непривычную тяжесть внизу живота. Словно больше не одна. Будто теперь, внезапно, у меня появился лучик света, персональный ключ энергии, дающий заряд на жизнь.

Наверное, это выглядело глупо, странно, и нелепо во всей этой ситуации, но… Я на самом деле обрадовалась. Так, как никогда раньше. Словно сама вселенная подарила мне то, чего я так долго ждала: любовь. Взаимную и вечную. И пусть впереди меня ждали трудности: разговор с родителями, денежные проблемы, первая работа и академический отпуск. Но все это не важно, когда есть стимул.

— Ты сделаешь тест сейчас. — отчеканил Шакалов, возвращая меня в реальность. — Ты врач, твоя задача сделать так, чтобы неблагоприятных последствий не было. Та что приступай.

— Но, Шакал! — воскликнул Гайка, обреченно размахивая руками. — Посмотри на нее! Она не в себе и это определенно не благоприятно повлияет на проведение процедуры. К тому же, подожди еще хотя бы две-три недели и мы сможем сделать безболезненный, неинвазивный пренатальный тест. — Виктор Семенович, подошел ко мне и положил руку на шею, измеряя пульс. Видимо, наметанный взгляд доктора заметил, что я на грани истерики. — Две недели, Шакал. Всего лишь!

Кирилл стрельнул в меня внимательным, прищуренным взглядом, словно что-то решая внутри себя. Клянусь, я была уверенна, что мужчина не решиться на что-то подобное, что хотя бы на один процент сможет убить его возможного ребенка. Но он лишь развернулся и на ходу кинул:

— Через две недели я уже буду знать точные результаты. Так зачем же тянуть? Приступай сейчас, Гайка.

Странное это чувство — обреченность. Пульс стучал в висках, комната, казалось, то расширялась, то резко сужалась, а звуки вокруг вдруг стали такими громким, оглушающими… Мое нервное дыхание, капли дождя за столом и шаги мужчины, разрушающего мою жизнь кирпич за кирпичом.

Я должна была сделать что-то, сказать, остановить его. Плевать на мою жизнь и здоровье. Теперь было нечто более важное, чем гордость и самолюбие!

— Стой! — крикнула я вслед Шакалову, заставляя его замереть около самой двери. Он даже не повернулся, лишь слегка качнул головой, мол, говори. — У меня был только ты… Твоя взяла, ясно?! Я врала тебе. Секс был только с тобой!

Вместо ответа Шакалов едва не прыснул от смеха, но выглядело это так жутко, что я вздрогнула. Словно ядовитая змея прыснула ядом и ждала, когда он подействует на жертву.

— Это только подтверждает мои догадки. Ты врешь на ровном месте, Черничка, и я не собираюсь заносить тебе хвосты. — спокойно сказал он, а затем все таки открыл дверь и бросил на прощание: — Приступайте к процедуре.

Отчаянье захватила с головой, но я просто не могла позволить Кириллу выйти из комнаты! Скинув ноги с гинекологического кресла, сделала пару шагов перед, но затем остановилась, вспоминая, что без белья. Бегать голой по коридору не лучший вариант.

— Ты не можешь так поступить со мной. Не можешь! Это слишком даже для такого урода, как ты, Шакалов!

— Вернись на место и не заставляй действовать по грязному. — все еще не поворачиваясь, сквозь зубы выплюнул Шакалов.

— Ты ведь просто убьешь этого ребенка, черт тебя дери! — голос срывался на истерику, из горла вырывался до смех, то рыдания, но я просто не могла остановится. Шакалов игнорировал меня, не смотрел в глаза. По этому я дернула подстилку с кресла и обмотавшись ею, подбежала к мужчине и дернула его за рукав. Он не стал противится, а просто повернулся, посмотрев на меня пустым, холодным взглядом.

И тогда я поняла. Он прятал свой взгляд, не потому, что было стыдно, жалко или сомнительно, нет… Кирилл просто не хотел, чтобы я видела, как ему безразлично.

— Согласна, тебе не должно быть дела до меня. Но, ребенок… Твой ребенок. Тебе плевать? Хочешь увеличить шансы убить его "случайно"? — с ужасом предположила я, пытаясь разглядеть в черных глубинах хоть что-то. Да хотя бы ненависть, лишь бы равнодушие!