Отверженная

Я могла бы саморучно толкнуть его в чан с кипящей водой и тем не менее жаждала какой-то разрядки, способной выпустить часть черноты в душе. Одна мысль про секс заполнила все сознание!

— Говори, Черничка! — более не терпеливо рыкнул он, затем сжал шею и заставил повернуться к нему. — Не вздумай закрывать глаза, когда я тебя трахаю. Узнаю — получишь наказание.

— Я все равно хочу не тебя. И всегда буду хотеть не тебя! — словно маленький, беззащитный ребенок, выкрикнула я ему в ответ и закусила губу, чтобы Шакалов никогда не узнал о том, что чувствует тело.

— Но трогать тебя буду только я. — ядовито, мертво протянул он, а затем рванул трусики, оставляя от них лишь кусочки бесформенной ткани. Он убрал руку с шеи и потянулся к ширинке, сбрасывая ремень и растягивая замок.

Странное предвкушение томно разлилось по телу и я, против воли, жадно следила за тем, как мужчина нетерпеливо сбрасывает с себя одежду. Пьяное, безумно пьяное сознание хотело животного секса так сильно, как будто я не ела десять лет, а теперь смотрела на сочный бифштекс.

Часть здравомыслия вернул сам Кирилл, гортанно рассмеявшись. Он ловко устроился у меня между ног, играя мощным, накачанным телом в лучах луны. В его руке был галстук, он намотал его мне на шею и потянул, чтобы я всегда была слегка приподняла для него.

— Видишь, как просто сделать тебя своей, Черничка? — его пальцы скользнули внутрь, и он зарычал. Затем достал их и проведя возле носа, замурчал от удовольствия. Его глаза закатились, мышцы напряглись, когда он облизал мокрые пальцы и выдохнул: — Это дорогого мне стоило.

— Дорого?.. — сознание так не хотело отвлекаться от напряженного члена у промежность, от играющих мышц и дикого желания между ног. Такого дикого, что становилось страшно! Но я заставила себя немного подумать и с ужасом выкрикнула: — Черт побери, ты ведь что-то мне подсыпал!

— В еду, в воду, пропитал одежду и даже сделал укол, Черничка. — самодовольно прошептал он, сверкая черными, прочными глубинами: — Сегодня прошлое останется в прошлом. Ты больше собой не владеешь. Есть только эмоции. Никакого сознания. Сегодня ты полностью моя! Эту ночь ты запомнишь на долго.

Мужчина сделал пару фрикций и его горячий член погладил меня между ног по пульсирующей точке, заставляя вздрогнуть и судорожно втянуть воздух через зубы. Черт побери, что это со мной такое происходит?!

— Ты подсыпал что-то беременной? Совсем идиот?! — постаралась я сказать обвинительно, но получилось уж как-то слишком грязно, жарко и томно… Руки так и тянулись к его груди, желая очертить контур подтянутых мышц, зачерпнуть капельки пота на складках пресса, запустить пальцы в густые, короткие черные волосы и натянуть до боли…

— Все согласованно с доктором, Черничка. Афродизиаки, женская виагра и твои собственные, "гуляющие", гормоны беременной сделали свое дело… — прорычал он, натягивая галстук. Его черный взгляд прошелся по каждой клеточке моего тела, оставляя за собой горячее покалывание и лютое нетерпение.

— В который раз ты пытаешься навредить ребенку! — цепляясь за остатки здравомыслия, я силой воли пыталась увидеть перед собой уже знакомого мне демона, а вместо этого видела лишь тело и доступный вариант, способный утолить дикий голод. Странное бессилие заставило закричать и схватить Шакалова за руку, запуская под кожу свои ногтики: — Ненавижу тебя! Как же я ненавижу тебя, Кирилл! Ты даже не представляешь!

— Правда? — с издевкой пропел он, а затем просунул руку между нами. — Но течешь ты, как сучка. Скажи это еще раз глядя прямо в глаза, Черничка.

Одно плавное, но такое нетерпеливое движение и Шакалов уже внутри… Странно, но боли не было, лишь слабое чувство наполненности, требующее немедленно дать того, чего так требует организм. Я выгнулась дугой и закричала от ненависти, боли, опустошения. Все то, что копилось так долго наконец вырвалось наружу, странной агрессией. Ноги царапали кожу Шакалова до крови, до глубоких ран, пальцы сжимали ее до синяков и кровоподтеков. Но Кирилл словно не замечал этого, медленно двигаясь вперед-назад, словно упиваясь моим маленьким сумасшествием.

— Я ненавижу тебя, Шакалов до скрежета зубов. — рыкнула я ему прямо в лицо, мужчина сильнее потянул за галстук, заставляя смотреть прямо на него. Шакалов сделал один быстрый толчок и я ударила его своими кулаками в грудь, желая достучаться до самой сути, что было нереально, но попытки я продолжала снова, снова и снова. Царапая его тело, кусая, пытаясь выплеснуть черноту хоть как-то! — От одного твоего вида меня тошнит, понимаешь?! Твой запах, аура, энергетика — хуже пыток Гитлера! Ненавижу, ненавижу, ненавижу…

Толчок, толчок, еще толчок… Его черные глаза смотрят на меня так, словно поглощая, порабощая, не замечая ничего иного. Я не думаю, руководствуюсь эмоциями. Ненависть и похоть. Желание освободить ком внизу живота и очистить сердце от черноты становиться идеей фикс. Помешательством. Сумасшествием. Страшным сном.