Отверженная

— А когда нам было советоваться? У нас самолет через три часа! — обиженно воскликнула мама и прикусила губу. — Кирюша подарил нам тур с Грецию. Для папы — рыбалка, для меня шопинг без ограничений!

— Как это, без ограничений? — казалось, шокировать меня больше было невозможно, но родителям удалось. Язык заплетался, а мысли путались, когда я затаив дыхание, спросила: — Папа, скажи, пожалуйста, что Шакалов помог тебе закрыть долг и отпуск за ваши деньги!

— Нет. Кирилл закрыл долг и помог мне продать бизнес. — расслабленно протянул отец, будто это само собой разумеющееся. — Он, конечно, предлагал пойти к нему менеджером… Но… Зачем? Разве нам с мамой не хватит пятисот тысяч в месяц и шикарной квартиры?

Глова кружилась, перед глазами возникла пелена. Происходящее казалось каким-то глупым сном и я даже успела коротко рассмеяться, прежде чем ущипнула себя и горько осознала — нет, это все же реальность.

— А где, по-вашему, буду жить я? — прошептала я самый глупый вопрос в этой ситуации, но он не прекращая вертелся на языке. — Судя по тому, что никто из вас меня не будил — в новом доме мне места нет.

Родители переглянулись, прежде чем мама неловко прошептала:

— Кристина, так ты у мужа жить будешь. Ты беременная, Кирюша о тебе позаботиться… И о нас тоже.

— Мама! Ма-ма!! — сердце безумно стучало, а все мысли внезапно сгустили в одну большую кучу темноты, требующую выпуска. Я смотрела прямо в глаза самому родному человеку в моей жизни и не видела понимание. Стена, больше Китайской и даже намека на сочувствие там не промелькнуло. И тем не менее, слова градом падали на них, заставляя самой вздрагивать от их надрывности и тяжести: — Что ты творишь?! Я же твоя дочь! Ты просила, хочу ли я быть с Шакаловым? Он маньяк, безумный, чокнутый… Я не хочу жить с ним, растить детей и делать вид, что все нормально.

— Раньше нужно было думать. — грубо отрезала женщина, сжав губы и обвинительно глядя мне прямо в глаза. — А теперь ты хочешь оставить нас на паперти, да, ДОЧЬ?! Правильно! Порви теперь с этим прекрасным мужчиной и заставь нас просить милостыню на улице! Сдавай билеты, отец!

— Он изнасиловал меня… Я не хотела быть с ним… Он взял меня силой, унизил и продолжает это делать… — с ужасом прошептала я.

Раньше я боялась этих слов, страшась разрушить то хрупкое спокойствие вокруг, что грело душу и не давало сойти с ума. Теперь же его не было. Ничего не было… И пусть слова были моей правдой, погружающей на самую глубину черной дыры в душе, реальность казалось страшнее.

— Что ты несешь! — закричал отец. Коробка в его руке полетела в другой конец комнаты, прекращая посуду бабушки в гору стекла. — Подруга у тебя — змея! Влад — урод! А Шакалов, видите-ли, насильник! Зажралась она у нас, мать! Он ее обрюхаченную взял, неизвестно ее от кого, а он нос воротить. Тьфу!

— Папа может и грубо говорит, но правду. Как на духу. Ты, милая, перестань так нос задирать. Мы тебя не так воспитывали. — ласково прошептала мама, протягивая руку вперед и утирая слезы. — И не смей клеветать других. Все плохими быть не могут. Значит, с тобой что-то не так.

Я втянула полные легкие воздуха до головокружения, до спазма, до поволоки… Тело затрясло, как после десяти тройных экспрессо, а на языке вертелись ругательства, которые нельзя говорить родителям. Что мне оставалось делать? Смириться?! Доказывать правду? Согласиться с ложью?!

Но я выбрала другой вариант… Одернула руку мамы и в последний раз посмотрела на нее с прежней тоской. Где-то там, глубоко внутри, жил тот самый ангел, который воспитал меня и сделал такой, какой я есть. Но все меняться.

— Ты куда? — крикнула мне мама в след, когда я бросилась прочь, убегая вниз по лестнице, превозмогая боль в мышцах. — Вещи из квартиры нужно забрать до вечера!

Я бежала по улицам, пытаясь согнать реальность. Пару раз я уже тянулась к телефону, но затем одергивала руку, не понимая, с чего и как начать разговор. Но затем вдруг зажмурилась и набрала тот номер, который возник к телефоне каким-то чудом. Я его не вносила. Чтобы сказать роковые слова:

— Нужно поговорить. Сейчас!

По ту сторону трубки была гробовая тишина. Лишь неровное, напряженное дыхание и чужие голоса, где-то далеко. Как вдруг мужчина тяжело выдохнул и холодно протянул:

— Я на работе, Черничка. Придется ждать вечера. — он усмехнулся каким-то своим мыслям и в пол голоса прошептал: — Не думал, что ты такая ненасытная. Препараты еще не выветрились?

— Нет. Я хочу увидеться прямо сейчас! — твердо выпалила я, намеренно игнорируя последние слова Шакалова. Одна мысль о том, что мужчина считает себя гордым завоевателем моего тела вызывала мурашки и брезгливость. — Это… Это очень важно.

Молчание длилось дольше минуты, а я нервно расхаживала из угла в угол бордюра, попеременно поглядывая на телефон. Связь хорошая, не отключился — уже радует.

— Надеюсь это стоит того, чтобы разогнать пятьдесят человек, приехавших из разных стран ради заключения договора на парочку миллиардов? — наконец раздраженно выпалил Кирилл, но не дав ответить, тут же добавил: — Где?