Отверженная

Обернувшись по сторонам, первое, что я заметила, была мексиканская закусочная. Я назвала Кирилл ее адрес, а сама двинулась внутрь. Молодой парень тут же принес мне меню и я уткнулась в него, нервно превращая салфетки на столе в гору мелко порванной бумаги… Что я скажу ему? С чего начать? Как не прогадать?..

Я ощутила его сразу, как и всегда. Музыка вокруг словно притихла, напряжение людей стало осязаемым, а энергетика в помещении вдруг стала тяжелой. Шакалов надвигался на меня с холодным, отсутствующим и совершенно не видящим выражением лица. Мыслями он все еще был там, на важном совещании, а я внезапно ощутила себя разбалованной малолеткой, которая из-за своего "хочу" сорвала многим людям переговоры.

Но я тут же одернулась, выровняла спину и посмотрела прямо в глаза Кириллу, принимая его игру. Во-первых, мужчина сам никогда не спрашивал, стоит ли вмешиваться в мою жизнь, а просто действовал по своим интересам. Во-вторых, мой настрой мог кончится быстро, ведь я человек отходчивый. А значит действовать нужно было быстро.

— Слушаю. — без лишних вопросов, разговоров и внимая, заявил он, усаживаясь напротив. Шакалов устроил свой портфель на коленях, давая знать, что времени у меня не много. Перепуганный официант возник от куда-то из воздуха, робко протягивая Кириллу меню, словно тот мог укусить его за руку. Но Шакалов отмахнулся, заставляя парня подпрыгнуть на месте и торопливо заявил: — Двойной эспрессо, зеленый чай и малиновый пирог.

Взгляд тут же метнулся к барной стойке на входе, где под прозрачным стеклом все еще испускал сладкий пар свежеиспеченный пирог. Странная мысль возникла тогда: изображая полное безразличие к миру, Шакалов замечал больше, чем другие. Ведь до его прихода я только и поглядывала, что на этот пирог.

— И так… — напомнил о себе мужчина, когда официант так же незаметно скрылся из поля зрения.

— И так… — вторя ему, я сжала кулаки под столом, чувствуя, как сердце выпрыгивая из груди. Образ мужчины перестал быть четким, а желание бросится в омут с головой таяло, как снег летом. Тем не менее, я заставила себя сказать важное до того, как окончательно сдалась в плен его подавляющей энергетике: — Я хочу, чтобы ты оставил в покое моих родителей. Больше никогда не появляйся в их жизни, не дари подарки и не притворяйся человеком.

На секунду мужчина застыл, словно на самом деле не понимая, о чем я. И когда молчание стало почти неприличным, удивленно пробормотал:

— То есть?

— Хотел помочь с выплатой долга? Пожалуйста. Благодарю! Я лично позабочусь, чтобы наша семья вернула тебе со временем все, до последней копейки. Но твой дом, деньги и путевки никому не нужны! — вспомнив недавний разговор с родителями, я отвела глаза, пытаясь скрыть подозрительный блеск в них. Не получив ответ от мужчины, коротко прокашлялась, продолжая настаивать на своем: — Я знаю, чего ты добиваешься. Играешь по-грязному. Но я считаю, что чем выше поднимаешься, тем большее падать. Так что…

— Нет. — равнодушно перебил меня Шакалов, словно в нетерпении скорее заткнуть мне рот и убраться из заведения по своим, более важным, делам. Я подняла на него неуверенный взгляд, а он повторил по слогам, словно для идиотки: — Нет, своего решения я не поменяю. Только если твои родители сами попросят. Еще есть по настоящему ВАЖНЫЕ вопросы для рассмотрения?

— Но… Ты не можешь так поступать со мной. Не можешь… — голос слегка охрип, а глаза заслезились сильнее, чем я могла планировать. Хотелось придумать что-то, что могло бы влиять на Шакалова, заставляя того идти хоть на какие-то уступки. Но он был как бетонная стена под сигнализацией в бронежилете. — Оставь меня в покое. Ты и так уже уничтожил все, что было для меня дорого!

— Я ничего не уничтожал, Черничка. Только лишь открыл глаза. — с усмешкой, прошептал он, вглядываясь мне в глаза. Казалось, мои переживания забавляли его, словно шалости маленького ребенка и это заставляло чан со злобой закипать в два раза быстрее.

— ВСЕ! Абсолютно все люди живут в розовых очках. Каждый, мать твою! Ты спросил меня, хочу ли я знать правду? Хочу ли я, чтобы моя жизнь была разрушена под ноль! Ты! Именно ты отнял у меня все, какие бы логичными и правильными не были твои оправдания. У каждого человек есть слабости, против которых он устоять не может… — перегнувшись через стол, я заглянула прямо мужчине в глаза и серьезно отчеканила: — Перестань считать себя Богом и вершить закон! Отстань от моих родителей. А иначе… Иначе!..

— Что, иначе, Черничка? — хрипло прошептал мужчина, наклоняясь ко мне. Теперь его губы почти касались моих, горячее дыхание обжигало губы, а глаза были так близко, что чернота их поглощала в свою пропасть. — Я хочу услышать…Скажи мне, что ты сделаешь, маленькая?