Отверженный

Махнув на всё рукой, я вышел из укрытия. И направился домой. Ускоряя шаг, я спешил, словно за мной гналась целая стая разъярённых волков. Голодных хищников, готовых на всё, чтобы с особым остервенением растерзать в клочья любое живое существо, ставшее на их пути. На чьем пути я стоял, мне оставалось только догадываться. И эти догадки ни к чему хорошему не приводили. Голова шла кругом. А смутные предположения настойчиво возлагали на меня груз ответственности за неправильно поставленные решения.

Я не давал никому торжественных клятв и старался избегать чёткого расписания. В нём я замечал ограничения свободы. Именно к ней я постоянно стремился. И огорчался, что у меня её украли. Ведь бывает же украденное счастье. Я о нём читал в одной книге. Название уже не помню. Но для себя я выяснил одну важную вещь. Счастье продаётся и покупается не хуже, чем хлеб. И пользуется повышенным спросом, особенно среди неимущей части населения, не видевшей ничего кроме непосильного физического труда.

О себе я лучше промолчу. Потому что у меня просто нет слов. Я же ни с кем не общаюсь. А только лишь думаю. Умственный процесс у меня не прерывается ни на минуту. Даже во сне я могу разгадывать кроссворды, составленные только для меня упрямым одиночеством, не желающим отпускать меня в свет. Но я на него не сержусь. И, может быть, сумею его перехитрить. И освободиться от его назойливого покровительства. Бесцельные скитания по безлюдным просторам вымирающего городка подошли к концу. Я вернулся туда, где меня никто не ждёт. Где обычные слова утратили былую силу. А вновь приобретенные желания соскальзывали в зловонное болото тоски и тонули в пучине безысходности. Это моё царство. В нём обитает дух безмолвия, и я вместе с ним. По-моему, это не лучшая компания для создания семьи. Не правда ли?

Прежде чем зайти в дом, необходимо набрать угля и дров, чтобы растопить печку. Я открыл сарай, не обращая внимания на то, что холодные капли текли мне за шиворот, а курточка полностью прилипла к телу. Лампочка как назло перегорела, и мне пришлось засветить спичку. Лопата переломалась на две части, и уголь я насыпал в ведро голыми ладонями. Дров почти не осталось. А те, что валялись по углам, давно уже прогнили и превратились в труху. Насобирав сухих щепок, я накрыл ведро тряпкой и побежал в дом. Растопить печь не составило большого труда. Уже через минуту огонь жадно облизывал бумагу и подкрадывался к деревянным стружкам. Я развесил мокрую курточку и брюки на безопасном расстоянии от печи, чтобы они быстрей просохли. И переоделся в спортивный костюм. Комната медленно наполнялась теплом. Но я его почти не ощущал. Наверное, я сильно перемёрз на улице. И поэтому меня знобило. Несмотря на экстремальные условия своего существования, я так и не привык к холоду. Стоило мне простудиться, как тут же начинались осложнения. Простуда переходила в бронхит или в острое воспаление легких. По всей видимости, иммунитет у меня был снижен. И организм не мог долго противиться коварным замыслам болезнетворных микробов, населявшим и без того загрязнённую атмосферу нашего городка. Неудивительно, что тут редко кто доживал до шестидесяти лет. Высокая смертность стала одной из наших главных визитных карточек. Так что если вам очень плохо живётся, то приезжайте, пожалуйста, к нам, то есть к тем, кому ещё хуже. Ведь надо же хоть как-то сменить обстановку. А то со временем всё приедается и надоедает. А так и депрессией заболеть можно. У меня, кстати, от неё есть народное и проверенное веками средство. Оно хранится в зелёной продолговатой бутылке. В народе его ещё называют не иначе как зелёный змий. Но никакого змия я там не увидел. Уж лучше бы там находился всемогущий джин. Он бы без проблем выполнил мои три заветные желания. А так какой толк в бутылке, если конечно не брать во внимание её рыночную стоимость. Если верить журналам, то многие американские миллионеры сколотили своё состояние на сборе стеклотары. Чем же я хуже? Но меня такой бизнес не прельщал.