Ответ

— Скоро нас будут обслуживать босиком, — пробормотал министр, повернувшись к профессору. — Вы удивлены, что я обращаю на это внимание? Но, как известно, pars pro toto[28], — из этого я делаю вывод, что мы все еще не справились с теми разрушениями, которые внесли в душу венгерского народа революции. Я только что из Рима; там, уверяю вас, совершенно иной климат. Вы не поверите, какой порядок уже навела там железная рука Муссолини. В Palazzo Venezia[29] я не видел оторванных пуговиц.

Профессор сердито засмеялся.

— Почему вы смеетесь? — удивился министр. — Думаете, от революции до оторванной пуговицы столь уж далеко?.. Опять смеетесь?

— «Коль петелька порвалась, сыщем лучше во сто раз», — напевал себе под нос профессор, подмигивая пышнотелой супруге министра. — Простите?! — Министр вскинул брови. Профессор удобно откинулся на спинку стула, скрестил руки на обтянутой фраком груди; его лицо вдруг резко потемнело. — Что до меня, то пусть эта железная рука не вздумает и мне оторвавшиеся пуговицы пришивать, — проговорил он свирепо.

— Знаем, знаем мы вас! — буркнул министр, скользнув взглядом по длинному белому лицу профессора. — А ведь, кажется, пора бы уж и вам переучиваться.

Тем временем к столику подскочил официант с огромным, наполненным снедью серебряным блюдом, и внимание министра переключилось на закуску. Ее милость изволила положить на свою тарелку кусок ростбифа, завернутую уголком ветчину с гусиной печенкой, русский мясной салат и три фаршированных яйца, его милость — две порции филе судака, две порции филе косули, две порции жареной свинины и несколько ложек маринованных грибов. Супруги одновременно набросились на еду. Профессор некоторое время наблюдал за ними, потом вдруг встал.

— Вы уже уходите? — спросил министр с полным ртом. — Посидите с нами немного, если не торопитесь.

Профессор не ответил. Он стоял, никак не отзываясь на приглашение. — Может, все-таки сядете? — спросил министр, положив в рот сразу полпорции свинины. — Ах да, ведь мы выпили ваше вино! Ну, ничего, — засмеялся он. — Сейчас нам принесут, и мы отдадим должок.

Профессор стоял. Министр искоса поглядел на него, другим глазом кося на тарелку супруги, уже наполовину опустошенную. Она только что отправила в рот ветчину с гусиной печенкой и тотчас запила остатками заказанного профессором красного вина. Ее широкое, поросшее светлым пушком лицо выражало ту крайнюю степень сосредоточенности, какая доступна лишь беременным женщинам да отправляющим естественную нужду животным. — А ведь я привез вам кое-что из Рима, — сказал министр, опять взглянув на профессора.

— Благодарю.

— Как, вы уже знаете? — удивился министр.

— Нет, не знаю.

— И вас даже не интересует, что именно?

Профессор подавил отвращение. — Ну как же…

— Орден святых Морица и Лазаря, Средний крест, — сообщил министр, держа в зубах очередной кусок свинины. — Лично от Муссолини, с персональным приветствием. Научная осведомленность дуче поистине поразительна, наши же исследования в области белка явно интересуют его особо. Ну, как ветчина? — глазами и носом повел он на тарелку жены. — Дуче желал бы познакомиться с вами, он выразил надежду, что летом вы непременно побываете в Риме.

— К сожалению, у меня не будет времени, — проворчал профессор.

Министр заулыбался. — Дуче ожидает от вас отнюдь не визита благодарности, — проговорил он ласково, словно проглоченная свинина смазала жиром его голосовые связки. — Я не сообщил ему, что, как у нас общеизвестно, свои ордена и регалии вы держите на вешалке вместе с ключом от сортира… пока эта весть еще не перешла государственную границу. Но поверьте мне, господин профессор, — голос его стал совсем вкрадчивым, вероятно, в предвкушении следующего куска свинины, — дуче и в европейском масштабе становится значительной фигурой, с ним стоит познакомиться… Ну да мы еще поговорим об этом! А Средний крест ордена святых Морица и Лазаря носят, кстати, на шее… на ленте в три пальца шириной… сообщаю на тот случай, ежели вы все-таки сподвигнетесь посетить дуче. Если память мне не изменяет, в прошлом году в Хельсинки вас наградили большим крестом ордена Белой розы и Льва, так что крестами вы обеспечены неплохо. Гм… сразу не вспомню, чем почтила господина профессора его неблагодарная родина…

— Профессор награжден Малым крестом медали в честь венгерской коронации, — вмешалась супруга министра, чья тарелка к этому времени совершенно опустела. — Скажи, чтоб принесли что-нибудь на десерт, папочка, и сыру! Вы не будете пить, господин профессор?

— Благодарю, — покачал головой профессор. — А нельзя ли получить такой крест, чтобы носить сзади?

Лицо министра приняло землистый оттенок. Но прежде чем он успел и словесно выразить свое возмущение, за его спиной живой картавый голос воскликнул: — Такой крест только Христос носил, господин профессор!

Министр обернулся. — Барон Грюнер? — Его омрачившаяся физиономия расплылась в довольной улыбке. — Садитесь к нам, если у вас нет чего получше на примете. Эй! Эй! — крикнул он вслед пробегавшему официанту. — Еще прибор!.. Где вы покинули вашу жену?