Ответ

Около одиннадцати в генераторной появился инженер Рознер, сопровождаемый мастером Ходусом. Маленький сухонький человечек с пулеметной речью, размахивающими во все стороны руками, разбегающимися во все стороны ногами кружился вокруг могучего мастера, словно играл в салочки с собственной тенью; да и все члены его находились как бы в непрестанной погоне друг за дружкой — правая рука за левой, левая нога за правой, — и сам он, казалось, во что бы то ни стало желал догнать их все, а уж потом перевести дух. Такой же суматошной была и речь его. — Эт-то еще что такое, позвольте вас спросить, — закричал он прямо от двери, — почему не горит лампа в левом углу, опять разбили? Где я напасусь на вас ламп? Или вы полагаете, я краду их? — Покуда мастер добрался до разбитой лампы, инженер был уже в другом конце помещения; присев на корточки около прохудившейся формы, которую полчаса назад вынули из вагонетки, он детскими своими пальчиками ощупывал дырку. — Заменили? Когда? — выкрикивал он яростно. — И сколько, позвольте вас спросить, отправили вы льда со ржавчиной, покуда изволили заметить неполадку, и сколько у меня будет завтра рекламаций? — Оставив разбитую лампу, подошел слегка запыхавшийся мастер Ходус и склонился над неисправной формой. — Только что заменили, господин Рознер, полчаса не прошло, — пропыхтел он в спину инженеру, уже бежавшему к мосткам так, словно за ним гнались. Балинт знал, что крохотный человечек приметил его сразу, едва вступил в компрессорную, и что бежит к нему только сейчас, после лампы и после формы, по той лишь причине, что всевидящее начальственное око сразу же отвело ему в этом обходе третье место. Он спустил в тоннель последнюю глыбу льда и, выпрямившись, повернулся к инженеру.

— А эт-то что такое? — закричал инженер. — С каких это пор мы нанимаем на работу детей?

— Мне пятнадцать исполнилось, господин инженер, — сказал Балинт, серьезно и прямо глядя человечку в лицо. — Я уже три года работаю на предприятиях.

Инженер вскинул к потолку обе руки. — На предприятиях? Каких предприятиях? И что это за предприятия, позвольте вас спросить, на которых работают двенадцатилетние дети?!

— Киштарчайский вагоностроительный, — ответил Балинт. — А в прошлом году слесарно-резальные мастерские «Гунния», на Светенайской улице.

— Тоже мне — предприятия! — кипятился инженер. — Глубоко сожалею, но детей на работу не беру, такого у меня еще не случалось. Извольте возвращаться на Киштарчайский вагоностроительный!

— Господин инженер, пожалуйста… нас дома пятеро, а работает только один! — проговорил Балинт, бледнея.

Но инженер был уже в дверях. — Мне нет до этого дела, весьма сожалею! — прокричал он и, стремительно обогнув высившуюся на пороге фигуру мастера, внезапно исчез в его тени вместе со всеми своими разлетающимися в стороны членами.

— А ты, братец, не дрейфь! — сказал Балинту сверху крановщик по фамилии Ковач, пятидесятилетний рабочий в очках. Он плавно опустил в теплую ванну длинную вагонетку со льдом, вода, журча, охватила формы. — Дрейфить-то не с чего, у нас ведь как Ходус скажет, так и будет. Коли он принял тебя, здесь и останешься.

Балинт вскинул голову, улыбнулся. — Это точно?

— Точно, — кивнул Ковач. — Но и господина инженера бояться не приходится! Человек он очень даже хороший, вот только покричать любит, чтобы власть свою показать. Верно, потому, что ростом не вышел.

— Давно он здесь служит?

— Он же хозяин, — сказал крановщик. — Очень хороший человек, хоть и еврей. А Ходуса, словно отца родного, во всем слушается.

— Сейчас лед подскакивать начнет! — воскликнул Балинт, глядя на вагонетку. — А завод этот круглый год работает или только летом?

— Круглый год.

— Здорово! Значит, можно не бояться, что в одно прекрасное утро окажешься на улице.

— Но с осени работаем в одну только смену, — буркнул крановщик.

— Лед пошел! — крикнул Балинт.

Сперва, почти одновременно, из воды выпрыгнули три-четыре ледяные головки. Они подскочили высоко, как будто хотели подняться над формой, поглядеть на мир, потом снова ушли под воду, но тут же опять высунулись. И тотчас одна за другой, с промежутком в четверть и полсекунды, стали выскакивать остальные, подпрыгивая так, словно каждая хотела перещеголять другую, оказаться выше и тем возместить мимолетную потерю во времени — а так как их было двадцать четыре, и пока одна взвивалась ввысь, другая как раз уходила под воду, третья была посредине, а четвертая только собиралась взлететь, то все это в течение нескольких мгновений выглядело совершенно фантастически: казалось, ледяные куклы очнулись от долгого волшебного сна и, в надежде на близкое освобождение, затеяли веселый озорной танец, который, однако, четырьмя-пятью секундами позже столь же нежданно и прекратился, и двадцать четыре прыгуньи, чья радость превратилась в трагедию, изобразили в живой картине недвижно взирающих из своих камер пленниц — так завершился столь хорошо начавшийся было праздник.

— Классно! — пробормотал Балинт.