Ответ

— Вряд ли, — крикнул снизу дядя Йожи. — Столько телег я не нагрузил! Считать не считал, но столько не может быть.

— Сколько вагонеток выгружают на телегу? — спросил Балинт.

— Десять.

— Так много! — удивился мальчик. — Это двести сорок штук.

— Так и есть, — подтвердил Йожи. — Спроси там, сколько уже выгружено или сам посмотри на доске! Думаю, вагонеток восемьдесят, ну восемьдесят пять выгрузили, не больше.

У мальчика опять свело живот судорогой. — Простите, господин Надь, — обратился он к проходившему мимо слесарю с инструментальным ящичком в руке, — грузчик с телеги спрашивает, сколько выгружено вагонеток.

— Семьдесят восемь.

— Быть не может! — непроизвольно воскликнул Балинт.

Слесарь остановился, повернул к нему улыбчивое, простроченное тенями лицо.

— До точки дошел, сынок? — спросил он. — Семьдесят восемь, я только что смотрел. Крепись, еще на часок наберись силенок, а там беги домой, к мамке своей.

— Семьдесят восемь, дядя Йожи! — крикнул Балинт, приблизив лицо к погрузочному тоннелю.

Не мог же он объяснять всем и каждому, что это у него вторая бессонная ночь, что и тело и душа его вымотаны новыми впечатлениями куда сильнее, чем самой работой, что, приди он сюда со свежими силами, проработал бы и вдвое больше! Он стыдился не того, что не справляется, а того, что это по нему видно, хотя добрая половина его утомления относится не к этой ночи. Но когда час спустя за спиной у него остановился мастер Ходус, Балинт последним усилием воли встряхнулся, и — усталости как не бывало. Чувствуя на спине взгляд старого мастера, живо представляя его вправо-влево кивающий нос и хоровод потревоженных морщин вокруг, он работал так быстро и ловко, словно заступил всего час назад. Только лицо, он чувствовал это, стало вдруг деревянным.

Он даже не обернулся, пока мастер сам не окликнул его.

— Ну, идет дело?

— Идет, — сказал Балинт. Он стоял прямо и не опирался на крюк.

— До девяти утра продержишься?

Балинт отвел глаза.

— Продержусь.

— Вот и ладно, — кивнул мастер. — Но в три часа опять заступать.

— Заступлю, — ответил Балинт, не подымая глаз.

Мастер кивнул опять.

— Поглядим. Зовут-то как?

— Балинт Кёпе.

— Ну-ну, — буркнул мастер.

На руке у него покачивалась коричневая плетеная корзинка: всем работавшим в ночной смене полагалось из нее по полкило хлеба и четверть кило колбасы. Десять минут спустя сменили всех, дядю Йожи в том числе. Балинт остался на своем месте.

— Продержишься? — спросил Йожи. Мальчик молча кивнул. — Не знаю, какая муха старика укусила, — сумрачно проговорил Йожи. — Совсем ухайдакать тебя хочет, что ли? И сменщик вовремя явился — так нет, он отослал его с каким-то поручением! Может, сказать, чтоб отпустил тебя?

— Не надо.

— Оно-то и лучше, — рассудил Йожи. — Как знать, заикнись я про это, он тебя и выставит. Ну, а выдюжишь еще четыре часа, тогда уж место за тобой.

Мальчик кивнул. — Ладно, ничего.

Он присел на перекладину, поджал ноги. Если хорошенько использовать свободные промежутки между вагонетками, давая двух-трехминутный отдых рукам, ногам, пояснице, если дышать глубоко и ровно, работаться будет легче. Теперь он не боялся, что уснет сидя, его уже не клонило в сон, только глаза горели и стучало в висках. Ничего, черт возьми, выдержу, думал он, чтоб я да не выдержал, ну не-ет! Балинт коротко, негромко свистнул — радуясь, что решение принято, и подбадривая себя, чтобы выполнить его.

— И опять фальшивишь! — услышал он за спиной голос долговязого парня.

Балинт обернулся. Парень все еще был в спецовке, в деревянных башмаках, руки по-прежнему держал в карманах. — Так как же зовут тебя? — спросил он.

— Я уже говорил, — в упор глядя на парня, сказал Балинт.

— Ты это серьезно?

— Серьезно. — Парень ухмыльнулся: — Не беда!

— Конечно, не беда!

— Главное, чтобы ты был доволен собой. — Долговязый парень по-прежнему ухмылялся. — Такие-то раньше всех спотыкаются.

Балинт невольно провел ладонью по горящим глазам. — Может, и так.

— Ты не идешь? — спросил парень. — Если угостишь фречем, выложу тебе все здешние фокусы. Их стоит знать.

— Не иду… Денег нет, и вообще надо еще остаться.

— Зачем это?

— До девяти буду вкалывать, — сказал Балинт.

Парень метнул на него глазом и вытянул губы трубочкой, словно собрался свистнуть.

— Ах, вот ты что за птица! — протянул он и, вскинув брови, насмешливо покачал круглой, стриженной под машинку головой. — Так сразу и начинаешь? Ну, приобретеньице для завода — первый сорт!

— Чего тебе надо?

— Не любят у нас выскочек, — заявил парень презрительно.

Балинт оторопел. — О чем ты? — Не понимаешь? — ехидно протянул парень. — Так-таки и не понимаешь?

Балинт оглянулся на кран: он уже подымал из теплой ванны очередную вагонетку. Балинт встал, распрямил поясницу. — Мы поговорим еще, идет? Попозже, — сказал он тихо, глядя в черные глаза парня. Но тут же с неприязнью отвернулся: эта физиономия вызывала у него инстинктивное отвращение, такое же, как не принимаемая организмом пища. — Э, нет, приятель, с тобой я не играю, — услышал он за спиной его тягучий, резковатый голос.