Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Сейчас? Конечно, мы бы сделали то же самое, что и прошлым летом, — ответил его отец. “Но дело не в этом, или это только часть дела. Другая часть заключается в том, как сильно мы причиним им боль, если упадем, раскачиваясь. Им не нравится то, что нацисты сделали с ними, и мы сделали бы больше и хуже”. Он вздохнул. “Если бы их исходящий зонд не заметил, как загорелась наша ракета, мы могли бы занять гораздо более сильную позицию в поясе астероидов до того, как началась Гонка”.

Прочное положение в поясе астероидов было для Джонатана чем-то менее важным. “Как ты думаешь, будет война или нет?” он спросил. “Вся идея борьбы с Гонкой кажется мне такой пустой тратой всего стоящего…”

“Я знаю, что это так”, - медленно сказал его отец. “Так кажется многим детям вашего поколения. Однако я вам кое-что скажу: когда Ящеры впервые пришли на Землю, они расстреляли поезд, в котором я ехал, и я пошел добровольцем в армию, как только добрался до города, куда они меня забрали. Как и Матт Дэниелс, мой менеджер, и тогда ему было примерно столько же лет, сколько мне сейчас. Они забрали и нас обоих тоже. Они даже не моргнули. Вот как все было в те дни".

Джонатан знал, что в те дни все было именно так. Он попытался представить это, попытался и почувствовал, что терпит неудачу. Немного запинаясь, он сказал: “Но на самом деле Гонка не так уж плоха. Ты знаешь, что это правда, папа.”

“Теперь я знаю, что это правда”, - сказал Сэм Йигер. “Тогда я этого не знал. Тогда этого никто не знал. Все, что мы знали, это то, что Ящерицы появились из ниоткуда и начали выбивать из нас все дерьмо. И если бы мы — и красные, и нацисты, и британцы, и японцы — не сражались как безумные ублюдки, Ящеры завоевали бы весь мир, и вы и ваши приятели не смотрели бы на них со стороны и не думали, какие они горячие. Вы бы смотрели на них снизу вверх, и у вас не было бы возможности выбраться из-под них".

"Ладно. Хорошо.” Джонатан не ожидал такой речи. Может быть, его отец тоже не ожидал, что его сделают, потому что он выглядел немного удивленным самим собой. Джонатан продолжал: “Я понимаю, что ты говоришь, честно. Однако мне все кажется по-другому. Я не могу притворяться, что они этого не делают.”

“Я знаю, что они это делают”. Смех его отца был печальным. “Вы принимаете Гонку, космические корабли, бомбы из взрывчатого металла и вычислительные машины как должное. Для вас они — часть пейзажа. Ты не старый дурак, который помнит дни до того, как они сюда попали.”

”Нет, не я." Джонатан покачал головой. Старые времена, как сказал папа, подумал он, а потом плохие старые времена. Тогда люди многого не знали.

Теперь его отец был тем, кто сказал: “Хорошо. Ты не можешь не быть молодым, так же как я не могу не быть… не так уж чертовски молод.” Он провел рукой по волосам, которые действительно начали редеть на макушке. Но даже если бы он не был так молод, даже если бы он начинал лысеть, в его глазах все равно мог появиться озорной огонек. “Конечно, если бы не Ящерицы, тебя бы здесь вообще не было, потому что я никогда бы не встретил твою мать, если бы они не пришли”.

"я знаю. Ты уже говорил мне это раньше. Мне не нравится думать об этом". Джонатану вообще не нравилось думать об этом. Представлять свое собственное существование в зависимости от прихоти судьбы было неудобно. Неудобно? Черт возьми, это было совершенно ужасно. Насколько он мог судить, он всегда был здесь и всегда будет здесь. Всему, что сотрясало такие устои, нельзя было доверять.

“О чем тебе нравится думать?” — лукаво спросил его отец. “Может быть, твоя свадьба? Или твоя брачная ночь?”

“Папа!” В голосе Джонатана прозвучал упрек. Его отец был стариком. Ему не следовало думать о подобных вещах.

“Просто подожди, пока у тебя не появятся дети”, - предупредил его отец. “Ты расскажешь им о том, что могло потребоваться, чтобы убедиться, что они не родились, и они тоже не захотят тебя слушать”.

“Я надеюсь, что я не пойду и не сделаю ничего подобного”, - сказал Джонатан. “Может быть, я вспомню, как сильно я ненавидел, когда ты делал это со мной”.

Его отец смеялся над ним, что только раздражало его больше, чем когда-либо. Сэм Йигер сказал: “Может быть. Но не ставьте на это ничего особенного, иначе вы пожалеете. Мне не нравилось, когда мой отец так поступал со мной, но это меня не останавливает. Как только вы достигаете определенного возраста и видите, что ваш ребенок ведет себя определенным образом, что ж, вы просто естественным образом начинаете вести себя определенным образом сами ”.

“А ты знаешь?” — мрачно сказал Джонатан. Ему хотелось думать, что он будет другим, когда станет стариком, но будет ли это так? Как он мог сказать это сейчас? Между ним и возрастом отца лежало много лет, и он не спешил проходить через них.