Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике

Леонард Пейкофф пишет (в книге «Объективизм: Философия Айн Рэнд» (Objectivism: The Philosophy of Ayn Rand)), что заблуждение, впервые описанное Айн Рэнд и названное ею «краденой концепцией», «заключается в использовании концепции высокого уровня при отрицании или игнорировании ее иерархических корней, т.е. одной или нескольких предшествующих ей концепций, на которые она логически опирается».

Может ли писатель натуралистической школы последовательно изображать своих персонажей как продукт детерминизма?

В качестве психологического эксперимента попробуйте прочитать натуралистическую повесть, постоянно напоминая себе, что ее персонажи - это роботы, что все, происходящее с ними, должно было произойти, что они не могли этого изменить. Вам станет скучно через десять страниц. Если вы не перестанете напоминать себе об этом условии, то не сможете читать дальше, поскольку в этом не будет смысла. Писатели-натуралисты повинны в заблуждении, которое я называю «краденой концепцией»: чтобы вообще иметь возможность писать, они опираются на то, что отрицают.

Вы же не станете читать истории о куклах (я не имею в виду кукол, наделяемых человеческими чертами), о камнях или ветках деревьев, вовлеченных в конфликт. Незачем писать подобные истории длиннее двух предложений.

Заметьте, что если животные выступают в качестве персонажей - в баснях, сказках или мультфильмах, - то им придают человеческие черты: голос, речь и возможность принятия решения. Иначе было бы невозможно создать мультфильм о Микки-Маусе. Таким образом, в самом подходе натуралистической школы имеется фундаментальное противоречие. Если у человека нет выбора, значит, и бессмысленно писать об этих людях, и незачем читать истории о них. Но если выбор у человека все-таки есть, значит, бессмысленно писать или браться за чтение истории, смысл которой сводится к тому, что все происходит потому, что происходит.

Никакой детерминист не может быть последовательным, в особенности если он писатель. Вопреки натуралистическому методу, детерминисту нет никакого смысла писать о чем бы то ни было, поскольку написанное неприменимо к любому другому человеку. Например, вы читаете, что произошло с Анной Карениной. Вы ничему не можете из этого научиться, не узнаете, может ли такое произойти с вами, а если может, то что бы вы сделали в такой ситуации. Так что быть последовательным детерминистом невозможно.

Не ищите абсолютной последовательности на иррациональной предпосылке. Романтическая идея свободы воли в какой-то степени обнаруживается во всех детерминистах. Таким образом, разделяя писателей на романтиков и натуралистов, я не имею в виду, что натуралисты не имеют качеств, характерных для романтиков [FW 58].

Почему вы считаете героев античной и елизаветинской драмы детерминистскими?

Потому что идея роковой вины отличается от идеи роковой ошибки. Роковая ошибка или выбор есть нечто иное. Но и в классических, и в елизаветинских драмах над героем тяготеет роковая вина, которую он не в силах избыть, и нет ни малейших свидетельств того, как он эту вину заполучил. Возьмем короля Лира. В конце он приходит к выводу, что был не прав. Но нет никакого объяснения, почему он сначала-то пришел к ошибочной мысли. Она у него просто была. Он страдал отцовской гордыней (думаю, именно в этом его роковая вина), и она его сокрушила. Причем он не смог с этим ничего сделать. То же самое и с Эдипом. Его сокрушает рок: боги заставляют его жениться на матери и т. д. Он бессилен. Все эти трагедии являются детерминистскими, а следовательно, понятие морали к ним неприменимо. Это фундаментальный конфликт или противоречие любой детерминистской драмы. Аристотель настаивал, что герой должен быть благороден и обладать впечатляющей наружностью. Но если вы полагаете, что он родился со своей виной, значит, его добродетели и красота тоже дело врожденное, а следовательно, все это не имеет значения.