Отвлечение

Это моя собственная рука расстегивает мой ремень и вытаскивает его из петель. Это моя собственная рука дергает за пуговицу моих брюк и опускает их вниз. Это моя собственная рука толкает ее обратно на кровать, и это моя собственная рука задирает футболку на ее теле, открывая то единственное, чего я тайно и неосознанно желал так долго.

— Айзек, — хнычет она. Ее руки опускаются, чтобы прикрыть грудь.

Я качаю головой, не в силах говорить. Никогда не чувствовал себя таким диким, таким неукротимым.

Я хватаю ее за запястья и прижимаю их над ее головой, даю себе секунду полюбоваться ее красотой, прежде чем, наконец, прижаться своей обнаженной грудью к ее груди и снова просунуть язык ей в рот.

Моя рука выдвигает ящик рядом с кроватью и ищет пакетик из фольги. Когда я, наконец, достаю один, то сажусь и избавляюсь от боксеров быстрым и хорошо отработанным движением.

Она приподнимается на локтях, ее глаза расширяются, когда она рассматривает меня, грудь вздымается так же сильно, как и моя. Я замедляю свои движения после того, как надеваю презерватив. Мои руки скользят по ее коже, груди, животу и бедрам.

Я хочу попробовать на вкус каждый дюйм ее тела, но мое желание почувствовать ее в этот момент слишком велико.

— Элли, — тихо говорю я, и ее глаза встречаются с моими, когда мои руки раздвигают ее бедра. Я наблюдаю, как она съеживается, когда я смотрю на ее блестящие складочки. Ее теплый запах сводит меня с ума. Я не могу себя контролировать, но мне нужно. — Скажи мне остановиться.

Она приподнимается, ее рука обвивается вокруг моей шеи, а кончик носа скользит по моему. Она тянет меня вниз, пока я не нависаю над ней, наше дыхание смешивается, а сердца бьются так громко, что их слышно.

— Не останавливайся.

Я почти теряю самообладание.

Резко толкаюсь в нее и заглушаю ее крик своим ртом. Ее спина выгибается, а ноги прижимаются к моим бедрам, но я не останавливаюсь. Как она и сказала, я не останавливаюсь.

Такая приятная на ощупь, такая тугая, как чертова перчатка, созданная специально для меня. Ее жар нереален, а влажность просто… идеальна.

Я стону и толкаюсь глубже, прежде чем медленно выскользнуть. Она расслабляется с тихим хныканьем и падает обратно на кровать. Ее руки ищут простыни, когда я двигаю бедрами, погружаясь в нее снова и снова. Это лучше, чем я себе представлял. Это больше, чем я мечтал. Мои фантазии никогда не были столь прекрасными, а у меня чертовски хорошее воображение.

Ее глаза закрываются, а тело извивается и напрягается подо мной. Ткань простыней сминается в ее сжатых кулаках, когда я просовываю руку ей под спину и приподнимаю ее задницу на дюйм над кроватью, открывая мне еще более глубокий доступ к ее сладким, горячим глубинам.

— Айзек, — она произносит мое имя со стоном, и я знаю со стопроцентной уверенностью, что она совсем не притворяется.

Когда она начинает терять себя, ее сдержанность исчезает, а неловкость покидает ее тело. Я смягчаю свои движения, желая, чтобы она направляла меня. Желая, чтобы она научила меня, как ей это нравится. Как ей нравится, когда мы вместе.

Ее бедра двигаются вверх и вниз, в то время как я делаю круговые движения своими. Ее руки хватают меня за волосы и притягивают мой рот к своему. Ее ноги поднимаются выше по моему телу, пока ее колени не сгибаются настолько плотно, насколько это возможно.

Это слишком. Я не выдержу. Я хочу продолжать дальше. Хочу продержаться всю ночь, но я не могу, не может и она. Ее бедра становятся еще более неистовыми, а лоб прижимается к моей шее. Я чувствую ее язык. Чувствую его прямо перед тем, как чувствую ее зубы, и ощущаю, как она напрягается и пульсирует внутри. Она тихая. Она не кричит и не вскрикивает. Она содрогается и пульсирует. Ее тело трепещет и горит, а зубы так отчаянно впиваются в мою шею, что почти пускают кровь.

Я теряю себя. Напряжение освобождается за секунды до того, как она полностью приходит в себя. Я не такой молчаливый. Я толкаюсь, рычу и изливаюсь в нее, когда она прижимается ко мне. Прилив удовольствия, который проходит через меня, сильнее всего, что я когда-либо испытывал.

Я не могу перестать двигаться и дергаться. Не могу перестать рычать и шептать ее имя. Только когда пульсация прекращается, я, наконец, падаю на нее, никогда еще не чувствуя себя таким измотанным, как сейчас.

В ту секунду, когда это чувство проходит, в ту секунду, когда я наконец чувствую удовлетворение, меня охватывает чувство вины и печали. Реальность того, что только что произошло, поражает меня.

Что, черт возьми, я наделал?

Элоиза

Я перевожу дыхание, мое тело все еще дрожит и покалывает от какого бы, черт возьми, взрыва это ни было.

Айзек на мне кажется напряженным. Его щека прижата к моей, и, похоже, он перестал дышать.

Я улыбаюсь. Никогда не чувствовала себя настолько… настолько живой и удивительно. Если возможно было бы летать, то не думаю, что смогла бы заставить свои ноги снова коснуться земли, по крайней мере, в течение года.

Вот каким должно быть послевкусие от секса.