Оулд и садо-мазо

Вася наступает на художника, берет его за грудки. Тот выкатывает глаза, хватается за руки врага, но даже на сантиметр не может ее сдвинуть. В этот миг появляется Настя.

Настя. Стой! Оставь его!

Вася медленно поворачивает к ней искаженное лицо.

Элина (оскалившись, заслоняет собой Васю). Стой! Разорву…

Настя и Элина секунду стоят друг против друга. Элина бросается вперед, Настя хватает ее за руки. Секунду они стоят друг против друга, потом Настя толкает Элину, так, что та отлетает и падает. Вася отпускает Художника и поворачивается к ней. Медленно движется к Насте.

Настя (Художнику). Беги! Слышишь, беги!

Художник трусит прочь. Вася и Настя становятся лицом к лицу.

Сцена шестая

Квартира Художника. Все перевернуто вверх дном. Художник в халате лежит на диване лицом вниз. Жена собирает вещи.

Жена. Все! Хватит! Надоело! Бросаем все, едем в деревню.

Художник (стонет). А-а…

Жена. Хватит стонать! Поднимайся.

Художник. А-а…

Жена. Я тебе сказала – вставай! Вставай, старый хрен!

Швыряет в него какой-то кастрюлей.

Художник. А-а… Не могу. Сил нет.

Жена. А куда они делись?

Художник. Кончились. Совсем.

Жена. Ну, лежи, лежи! Долежишься! А я уезжаю.

Художник. Бросаешь меня? Исполать тебе!

Жена. Да встань же ты, в конце-то концов! Свинья!

Поднимает Художника за шкирку, тот стоит, шатаясь. Очевидно, пьян. Но глаза расширены от ужаса. Водит перед собой руками.

Художник. Он такой, такой…

Жена. Какой?

Художник. Страшный. Я ничего страшнее… ни разу в жизни. Он убил меня. Задушил. Вот так!

Хватает себя одной рукой за горло, начинает душить, хрипит, вытаращивает глаза. Кашляет.

Жена. Хватит, хватит! «Задушил!» Где он тебя задушил? Ты ведь живой.

Художник. Гарантии дать не могу.

Жена. Зато я могу дать гарантию, пьяная твоя рожа! Одевайся!

Художник (смотрит в зеркало). А, может быть, это не я? Может быть, это кто-то другой? (Жене.) А ну, как моя фамилия?

Жена. Дурак твоя фамилия.

Художник. Неправильно. Моя фамилия… (Прикладывает палец к губам.) Тссс… Если он узнает – то…

Проводит пальцем по горлу. Кашляет. Смотрит на жену.

Жена. Хватит перхать уже. Простудился, что ли?

Художник. Нет. Давит что-то. (Кашляет. Жене.) А ты сама вообще кто? Может, тебя тоже задушили? Уйди, привидение…

Жена (бросает ему штаны). На вот, одень.

Художник. Чего ты в меня бросаешь? Я тебе чего – мусорное ведро? Это чего такое?

Жена. Это штаны. Надевай.

Художник (покорно). Хорошо.

Пытается надеть штаны, засунув в одну штанину обе ноги. Безуспешно.

Художник. А у нас нет других штанов? Кажется, мне эти малы.

Жена. Горюшко мое…

Бранясь, помогает ему надеть штаны.

Жена. Навязался на мою голову! Надо было давно от тебя уйти. Вон, Иван Сергеевич меня замуж звал. Сейчас бы горя не знала.

Художник. Так Иван Сергеевич умер год назад.

Жена. Тем более. Была бы сейчас безутешная вдова, как сыр бы в масле каталась.

Художник. У тебя не все потеряно. Ой, как он меня душил! Даже вспомнить противно.

Жена. Нечего вспоминать. Все бросим, уедем в деревню, никто нас не найдет.

Художник. Бесполезно. Он не отпустит.

Жена. А мы его спрашивать не будем.

Художник. Он от меня не отстанет. Теперь уж до гробовой доски мы с ним не разлей вода. И, чувствую, ждать осталось недолго. Как будто он из меня душу выдавил.

Жена. Что болтаешь? Душу нельзя выдавить, душа бессмертна.

Художник. Вот о том и речь. Души во мне не осталось. Все картины эти… Поели мне всю душу.

Жена. Бог с ними, с картинами. Уедем, все бросим.

Художник. Не уедем. Он уже тут. Я чувствую.

Падает на диван.

Жена. Да что же это ты из себя ваньку-встаньку строишь? А ну, встать! Встать, я кому говорю!

Художник. Поздно.