Our hearts goddamn us

Выпив кофе, обнаруженный в кухонном шкафчике нового жилища, я выбрался на улицу в шортах и футболке. Возле дома за металлическими полосами забора располагалась многообещающая спортивная площадка, запримеченная ещё вчера вечером. Увиденное подтвердилось и многократно превысило ожидания: под крышей располагалось множество тренажёров, позволяющих заниматься с регулируемыми весами, рядом же, поливаемые настойчивыми лучами взошедшего солнца, находились несколько турников. Неподалёку, сидя на поребрике, отдыхали рабочие, а за высокими прутьями баскетбольной площадки группа школьниц репетировала танец — что вкупе с мягким весенним солнцем дарило чувство покоя и неспешности.

Спустя полтора часа кеды, покрытые слоем пыли, сбивчиво и нетвёрдо шагали по горячему асфальту мимо заборов и стопок кирпичей вечной московской стройки. Я заполз домой, принял душ, плавными и вялыми движениями приготовил завтрак и безвольно опустился на стул. Внутри расплывалась моральная удовлетворённость, снаружи — приятная свежесть, но в воздухе витало лёгкое ощущение совершённой ошибки: двигаться не хотелось вообще, а впереди ожидал целый день.

Пара беззаботных часов помогла отчасти вернуться в активную фазу. Распахнувшаяся дверь открыла перед собой солнечную Москву, и я направился в сторону Китай-города. Комиссариатский, затем Большой Устьинский мост — расстилавшиеся многокилометровые виды воспринимались всё ещё крайне непривычно после камерной атмосферы Петербурга. Воздух прогрелся до такого состояния, что комфортно гулять можно было бы и в рубашке, но снимать пальто совсем не хотелось — оно позволяло сохранять иллюзию защищённости от экстенсивного внешнего воздействия.

Свернув на Солянку, я испытал облегчение, несмотря на то, что и до этого находился в состоянии умиротворения. Узкие, по сравнению с предыдущими, улочки, невысокие здания и знакомые уже много лет фасады домов, кафе, ресторанов и магазинчиков заставляли поминутно озираться и впитывать образы, звуки и запахи, погружаясь одновременно в спокойствие и волнение. Ни секунды не сомневаясь, я направился во дворик возле Большого Спасоглинищевского переулка, в котором было проведено столько вечеров и выпито столько вина, но что важнее — с которым связывали равно восторженные и горькие воспоминания. Их изображения вихрем пронеслись перед глазами, прежде чем я опустился на одну из скамеек. На соседних, как и пару лет назад, располагались такие разные, но одинаково наполненные жизнью компании. Мужчина и женщина, с виду коллеги, наслаждающиеся очередным творением местной пиццерии, с которой я был знаком по Петербургу. Группа ярко одетых парней и девушек, с чьей стороны доносилась музыка и громкий смех, сопровождаемый передачей единственной бутылки вина. Пара иммигрантов, один из которых — более старый и опытный — приводил молодому доводы в пользу того, что iPhone покупают лишь одни идиоты, и что ничего в нём нет, кроме голимого маркетинга.

Спустя полчаса чтения и выкуренную с не вполне убедительной претензией на элегантность сигарету я быстрым шагом направился в сторону Большой Ордынки. Погода и майские праздники способствовали перенасыщенной концентрации прогуливающихся, впечатление от которой усиливалось неадекватными пользователями электросамокатов. Тем не менее та же самая прекрасная погода наряду с наличием наушников позволяла выжать практически максимум из ощущения приятной скорой ходьбы.

Около Третьяковской я встретил госпожу Е. Мы немного прогулялись и посидели на одном из подобий скамеек на набережной Водоотводного канала. Прикупив пару бутылок Petrus Red (к большому моему сожалению, любимый Petrus Bordeaux найти поблизости не удалось), мы направились к осмотру Большой глины N4 — одного из наиболее заметных представителей современного искусства, удостоенных чести быть вписанными в ландшафт городского пространства. Скульптура впечатляла своей дерзостью: её нахождение в составе действующей набережной производило впечатление само по себе, несмотря на субъективные претензии относительно формы.

Лавирование с бумажными стаканчиками от потенциально крайне неприятных встреч с полицейскими патрулями завершилось на скамейке противоположного от упомянутой скульптуры берега. Сбоку доносились звуки духовых и барабанов: в относительной близости уличный оркестр демонстрировал чудеса переложения чартовых песен на классические инструменты. Новое прочтение отчасти избавляло от лёгкого чувства стыда, испытываемого при обычном их прослушивании, и носило облагораживающий оттенок джаза.

Настроение посоветовало отправиться на Покровку, в один из давно знакомых баров. Играющая обыкновенно там музыка, наряду с выбором пива, как правило удовлетворяющим возникшие в мозгу причудливые потребности, позволяла добавлять красок на неровно исписанный лист вечерней прогулки.

В этот раз обстановка оказалась нетипичной: мы прибыли к самому началу явления, известного как квиз. Это обстоятельство поначалу смутило, но заманчивость наблюдения за ходом мероприятия с лихвой перевесила возникшую неуверенность в выборе локации.