Овсянка, мэм!

Хотя трудно представить более подходящего человека на роль автора анонимных писем.

– Нужно доложить инспектору, – сказала я наконец.

Мысль об Этане отозвалась тягучей болью за грудиной.

Констебль мотнул головой, отчего с нее едва не свалился шлем.

– Сначала я должен убедиться.

– Не боитесь? – хмыкнула я.

В клетку льва я бы вошла с большей охотой.

– Это мой долг! – тяжко вздохнул констебль, расправил плечи и шагнул внутрь.

Я осталась наблюдать снаружи, благо окна были открыты настежь.

– Доброе утро, леди, – вежливо обратился к дамам констебль.

Они вразнобой поприветствовали его в ответ.

– Вы что-то хотели, констебль? – Миссис Шилдс на правах хозяйки взяла разговор в свои руки.

– Да, мэм, – ответил он с неожиданной робостью. Принюхался, переступил с ноги на ногу и выпалил: – Анонимные письма пахнут вашей мазью от радикулита! Как вы это объясните?

Он не мог как-то… поизящнее? Сейчас его будут бить, невзирая на форму и звание. Может, позвать на помощь деревенского констебля?

Лицо миссис Шилдс пошло пятнами.

– Как вы могли подумать?! – вознегодовала почтенная хозяйка почты, чуть не топая ногами от злости. – Заподозрить меня в таком!..

В руке у нее были старинные тяжелые счеты, так что никто не обвинил бы констебля в трусости, когда он попятился.

– Мэм, – дрогнувшим голосом выговорил он, – успокойтесь. Полиция обязана расследовать…

– Полиция не имеет права совать нос в мои личные дела! – взвизгнула миссис Шилдс, замахиваясь.

Тут и шлем не спасет!

Кажется, лишь честь мундира не давала констеблю броситься наутек.

– Мэм, я ведь только…

– Я ничем таким не болею. Слышите меня? Не болею!

– Простите, мэм, – капитулировал констебль и почти кубарем вывалился на крыльцо, придерживая шлем.

Поле боя осталось за миссис Шилдс.

Позорное поражение заставило констебля замкнуться в себе. Дальше мы шли молча.

Возле полуразрушенной церкви уже кипела работа, хотя стоило бы дождаться утверждения завещания. Строители возводили леса, выгружали кирпичи и выносили ценности. Вокруг суетился счастливый викарий Миллер.

– Осторожнее, осторожнее! – причитал он, то и дело поправляя очки. – Не разбейте чашу, она очень старинная… О, мисс Райт. Вы с племянницей придете на службу в воскресенье? Боюсь, ее опять придется проводить в молельне дома Хьюзов.

– Надеюсь, получится прийти, – отозвалась я неопределенно.

Очевидно, викарий еще был не в курсе изменившихся обстоятельств.

– Как видите, мы уже начали реставрацию. – В голосе викария звучала неприкрытая гордость. – Благодаря леди Хэлкетт-Хьюз, упокой, Господи, ее душу.

По круглому жизнерадостному лицу викария скользнула тень.

– Так странно, – заметила я, – что леди Хэлкетт-Хьюз оставила вам деньги. Говорят, она была ярой противницей реставрации церкви.

Викарий замахал руками.

– Что вы, что вы! Бедная леди просто считала, что у прихода есть более неотложные нужды. Деревенская школа, например. Или помощь старикам.

– Вот как?

– Да-да! А теперь простите, мне нужно идти. Иначе эти чада божьи…

Не договорив, он засеменил прочь.

Я пожала плечами и продолжила путь. Впрочем, ушла я недалеко – возле дома собраний нос к носу столкнулась с Рут Миллер.

Она искренне мне обрадовалась.

– Мисс Райт! Как хорошо, что я вас встретила.

Пришлось остановиться.

– Доброе утро, мисс Миллер.

– Надеюсь, вы обдумали мое предложение?

Ее квадратное и чуточку грубоватое лицо было серьезным, но глаза слегка покраснели, а волосы уложены небрежно.

– Вы уверены? – переспросила я. – Роуз…

– Глупости! – заявила она решительно и расправила плечи. – Это недоразумение скоро разрешится.

Чувствовалось, что она говорит искренне, так что на душе у меня потеплело.

– Боюсь, – сказала я со вздохом, – что теперь мы точно не останемся в Дорсвуде.

– Вот и прекрасно! – заявила мисс Миллер вдруг. – Я тоже собираюсь уехать. Полковник… – Она взглянула на констебля, стоящего в нескольких шагах, однако мужественно договорила: – Он останется здесь, а нам будет непросто уживаться рядом.

Я подняла брови. Неужели она собирается оставить брата? Уверена, он будет в гневе.

– Зачем вы с ним связались? – вырвалось у меня. – Ох, простите. Конечно, это не мое дело.

Она пожала плечами.

– Я не собираюсь замуж. Но мне тоже хотелось почувствовать себя любимой… – Рут Миллер осеклась и несколько принужденно улыбнулась. – Поэтому я уверена, что мы с вами поладим. Две старые девы всегда найдут общий язык, не так ли?

Чернокожий слуга Чарльза при виде меня широко улыбнулся, сверкнув акульими зубами.

– Хозяин приказал впускать вас в любое время, мисс! – объявил он, кланяясь. – Я только сообщу хозяину.

Должно быть, он очень быстро бегал, поскольку вернулся всего через минуту.

– Масса Чарльз вас ожидает, – доложил он. – Сэр, прошу вас. Мне приказано напоить вас чаем.

Он увел констебля, который противиться не стал. Очевидно, не считал компанию мистера Гилмора опасной для меня… А зря.

Чарльз встал мне навстречу. Одет он был по-домашнему, в свободный льняной костюм и шлепанцы.

– Мэри, – улыбнулся он, целуя мне руку, и помог устроиться на низких подушках. Сам он сел по-турецки, скрестив ноги. – Счастлив видеть вас в своей холостяцкой берлоге.