Овцы смотрят вверх

…отправился этим утром в Гондурас. Наш корреспондент задал вопрос Президенту относительно принятого им решения, на что глава государства, который на ежегодном банкете по поводу своего дня рождения собирается произнести речь, посвященную проблемам помощи зарубежным странам, заявил: «Эти недоумки из «Тупамарос» должны понимать: если ты кусаешь руку дающего, рано или поздно она станет кулаком, который разобьет тебе физиономию». Растет давление на Организацию Объединенных Наций с требованием провести расследование инцидента в Ношри. Если это не будет сделано немедленно, трейниты совместно с темнокожими боевиками, о чем свидетельствуют многочисленные телефонные звонки в наши студии и анонимные письма, собираются организовать атаки на самолеты, которые повезут очередные партии помощи. Тем не менее есть надежда, что проблема будет решена и без расследования. Известный ученый доктор Луи-Мари Люваль, который сегодня утром в Париже осматривал группу выживших…

По мере готовности: огонь!

– Нет, Пег! Это не пойдет! – сказал Мел Торранс и громко чихнул.

Она посмотрела на него. В глазах ее стояла боль, и она понимала, что Мел видит эту боль, и ненавидела себя за то, что не смогла ее скрыть. Мел протянул Пег черновик статьи, которую та подготовила, но она не взяла ее, и тогда он бросил листы на стол, а они соскользнули с его края и, упав на пол, широко раскинулись по ковру, словно крылья большой усталой птицы.

– Мне надоело твое упрямство по поводу этого недоумка! Джонс умер еще в декабре, и полиция доказала, что он был под наркотой. Я не собираюсь подставлять газету и печатать твои дурацкие фантазии о том, что его якобы отравили!

– Но…

Мел подошел к Пег вплотную.

– Слушай, ты! Этот Джонс был трейнитом, так? А эти вонючие трейниты всем осточертели. Они блокируют улицы, мешают бизнесу, занимаются саботажем. Они уже пошли на убийство!

– Ерунда!

– А тот парень в Сан-Франциско прошлой осенью? Он что, не умер?

– Он собирался застрелить женщину, причем безоружную.

Пег дрожала с ног до головы.

– Он умер от ожогов кислотой. И ты хочешь сказать, что эти сукины дети имеют право взять закон в свои руки? Нашлись мстители! Или что, к нам возвратились практики линчевателей?

– Я…

– Именно так! – не унимался Мел. – Любая толпа трейнитов – потенциальные линчеватели. Мне глубоко плевать на их мотивы, но я сужу по результатам: они все громят, все жгут, а если им нужно, то и убивают!

– Настоящие убийцы – это те, кто губят наш мир и набивают на этом свои карманы, а сами травят нас и хоронят под грудами отходов.

– Ты что, трейнит, Пег?

Отойдя на шаг назад, Пег провела ладонью по лицу.

– Мне кажется… я им сочувствую, – сказала она наконец. – В Лос-Анджелесе нельзя иначе. Пляжи загажены нефтью и канализационными стоками, воздух такой, что без маски не выйдешь, от водопроводной воды на милю несет хлоркой.

Под кожей на лбу Пег вновь началась пульсация. Чертов синусит!

– Согласен, в твоих словах есть доля правды, – смягчил свой тон Мел Торранс. – Прошлым летом у нас в саду в Шерман-Оукс погибла половина всех цветов – откуда-то дул ветер с дефолиантами, и мы даже не смогли сделать компост из того, что осталось. Да, мы живем не в раю. Но не стоит окончательно превращать его в ад. А именно это и делают трейниты! Они не предлагают взамен того, что мы имеем, что-то хорошее. Если бы они это сделали, я первым подписался бы под их программой, как и большинство здравомыслящих людей. Но они только громят все и оставляют после себя руины.

Он вновь чихнул, выругался и выхватил из ящика стола ингалятор. Чувствуя себя совершенно беспомощной, Пег сказала:

– Ты просто не понимаешь того, что они хотят сделать. И если бы ты получше знал Децимуса, ты бы…

– Я слышал о Децимусе все, что хотел услышать, – рявкнул Мел. – Даю тебе последний шанс, Пег. Или ты слезаешь с этой своей лошадки и начинаешь делать хорошую работу, как ты всегда это делала, или уходи!

– Я ухожу.