Овцы смотрят вверх

– Знал же, что не стоит тягаться с правительством! – произнес он. – Даже если победишь, они найдут способ тебя переломать. Вы ведь, наверное, знаете, что я пять лет служил военным врачом в армии. Не знаете? А это именно так. Так вот – они отзывают меня из резерва и посылают с командой ООН расследовать инцидент с массовым отравлением в Ношри. Отличный способ убрать меня с дороги!

И он сердито бросил письмо на пол.

– Только вот кто будет спасать следующую Эйлин Мерфи?

Март

Приумножая урожай

Взгляни! Трудолюбивый поселянин
Обходит поутру свои зеленые поля.
И каждый стебелек ему желанен,
Его встречает благодарная земля.
Он сорняков орду в узлы свивает,
И предает огню вредителя побег,
И жадного жучка уничтожает,
Чтоб не вернулся тот сюда вовек.
Кто землю любит, словно мать родную,
Сторицей ею будет одарен:
Переживет и зиму ледяную,
И засуху, и окончание времен,
И войны, что погибель всем несут,
И огнь, и хлад, и даже Страшный суд!
Муза землепашца, 1710 год

Просеивание насекомых

Здесь, наверху, было по-прежнему много снега. Пег осторожно ехала по крутой извивающейся дороге. На протяжении нескольких миль ей попалась всего пара-тройка машин. Хотя и здесь оставалась вероятность встречи с идиотом, которому вдруг втемяшилось в тупую башку, что дорога принадлежит исключительно ему. Идиот… А я тогда кто – не идиотка ли?

Она не хотела произносить вслух этот риторический вопрос. Тем не менее Фелиция, сидевшая рядом с ней у открытого пассажирского окна и потому дрожавшая от холода, несмотря на то что была по уши закутана в меха (и, как полагала Пег, в настоящие меха, хотя и не рискнула уточнить, так ли это), сухо сказала:

– То же самое я думаю и про себя. Мне нужно было просто сесть на место Билла Чалмерса, когда его убили, но эта сволочь Хокин пролез туда за моей спиной…

Пег кивнула. Понять чувства Фелиции было несложно. Она и сама потеряла работу, о чем, конечно, сожалела; правда, в глубине души она просто-таки яростно гордилась своим решением.

– Мне как-то было не до того, – сказала она вслух. – То есть получается, что мы ни с того ни с сего в полной темноте свалимся им на голову, даже предварительно не позвонив…

– А разве можно позвонить в общину? – В голосе Фелиции звучало удивление.

– Запросто. Их номер есть даже в справочниках, один на все пятьдесят шесть человек.

Правда, зарегистрирован он на имя Джонса. Может быть, именно поэтому она не позвонила. Пег пыталась не думать о Децимусе как об умершем, хотя рядом с ней в машине сидела его сестра Фелиция и они ехали той дорогой, по которой отправился в свою последнюю поездку сам Децимус – хотя и в противоположном направлении.

Как будто в конце нашей поездки я найду его живым и здоровым.

– Я как-то не думала, что у них вообще может быть телефон, – сказала Фелиция.

Ну что ж, это вполне естественно, если учесть то, насколько недолюбливают трейниты все современные технологические новшества. Да и с внешним миром они не очень любят общаться, и тот платит им взаимностью. Правда, сразу после того как трейниты, не жалея себя, работали, разгребая последствия схода лавины в Тауэрхилле, сам губернатор высоко оценил их мужество и героизм. Но все это в прошлом.

Было уже поздно, и Пег предложила Фелиции переночевать в гостинице у поворота на Тауэрхилл. После схода лавины туристы исчезли из этих мест, и Тауэрхилл посещали только искатели всевозможных ценностей, которые еще можно было бы найти в развалинах спортивного центра и близлежащих домов, а потому в уцелевших гостиницах было полно свободных номеров.

Но Фелиция сказала, что не хочет иметь ничего общего с кладбищенскими ворами.

И тут Пег увидела еще одну машину, стоящую у обочины. Насколько можно было разглядеть в свете фар, это был маленький «стефенсон», не предназначенный для длинных расстояний (заряда аккумуляторов хватало на сто миль, не больше). Во внутренностях машины копался молодой человек, который, услышав кошачье шебуршанье шин, обернулся и помахал рукой.

– Ну что? – спросила Пег. – Остановимся?