Озерный мальчик

Я забросил спиннинг как можно дальше, дал блесне опуститься до дна и начал медленно наматывать леску на катушку. Уже при втором броске клюнула огромная рыбина. Медленно подвел ее к мелкому месту, но как ни внимательно маневрировал, леска не выдержала, и рыба ушла. Я ясно видел, что это была «американка», наверное, около килограмма весом. Мне никогда раньше не попадалась такая крупная форель. Как все опытные рыбаки, я использовал для блесен как можно более тонкую леску, не рассчитывая на такие исключительные экземпляры. Всегда думал, что такие рыбины существуют только в воображении рыбаков. После неудачи забрасывал спиннинг еще целый час, распалившийся, полный видений и надежд. Блесна зацепилась за подводные камни и оборвалась, и я сразу же заменил ее новой. Наконец подцепил небольшую форель, граммов на сто, и повел ее к берегу. Еще когда она схватила блесну, я увидел, как в глубине сверкнуло ее белое брюшко. Хотя и маленькая, она очень сильно рвалась, отчаянно борясь за свою жизнь. Как я понял позднее, не только за свою. Человек никогда не знает, что ему готовит судьба. На шаг больше или меньше, всего минута или даже секунда — и на нас с огромной силой обрушивается счастье или печаль, грусть или горькое разочарование, начинает сиять надежда, которую мы таили в своем сердце всю жизнь. Все равно какая, великая или страшная, бессмысленная или жалкая, ласковая или суровая, судьба никогда не предупреждает нас о своем приходе. Я тащил рыбу, не сознавая, что, по сути дела, делаю. Просто вертел катушку, немного обрадованный, но больше, конечно, разочарованный. Потом вскинул спиннинг, рыба блеснула в воздухе, как острие топора, направленное в мое сердце. Я опытной рукой схватил на лету ее холодное гладкое тело. В отличие от первой это была горная форель, пеструха, с нежными розовыми крапинками на темной спинке. Необыкновенно чистая и гладкая, необыкновенно красивая. И если у меня была хоть капля настоящей человеческой совести, я должен был сразу же выпустить ее обратно в озеро. Было ясно, что я вряд ли поймаю еще одну. Зачем мне всего одна рыба, — только чтобы потом бросить ее, высохшую и потерявшую свою красоту, где-нибудь на берегу. Но я положил ее в корзинку и сразу же забыл о ней, хотя она все еще билась о ее плетеные стенки.

И вскоре после этого я увидел мальчика. Он появился внезапно и бесшумно, как какой-то озерный дух. В первый момент я даже вздрогнул, хотя ничто более невинное и милое не могло появиться здесь перед моими глазами. На первый взгляд это был самый обыкновенный мальчик, довольно худенький, в длинных синих брючках и сером свитере. В его внешности как будто не было ничего особенного. И все же я чувствовал, что это не так. У него было очень одухотворенное тонкое лицо, хотя его черты были размыты, словно я видел его сквозь слой воды. Это ощущение мучает меня до сих пор. Наверное, этот странный эффект был вызван отблесками озера. Самое сильное впечатление на меня произвели его глаза — круглые и черные, похожие на перезревшие вишни… Мальчик приблизился к корзине и осторожно ее открыл. Его лицо словно засветилось. Только сейчас я заметил, сколько в нем таилось внутренней красоты.

— Какая красивая! — воскликнул мальчик. — Даже красивее озера!

Я не ответил, только обернулся и посмотрел на его сияющее лицо. Никогда раньше я не видел, чтобы кто-нибудь так смотрел на обыкновенную мертвую рыбу.

— Но она живая! — вздрогнул внезапно мальчик, словно угадав мои мысли.

— Что-то не верится, — ответил я.

В самом деле, форель очень нежная рыба, и по сравнению с другими умирает довольно быстро.

— Я могу ее оживить! — вдруг сказал мальчик.

— Вряд ли, — я наконец улыбнулся. — Вряд ли, мой мальчик.

— На самом деле могу! — ответил он серьезно.

— Хорошо, тогда возьми ее и делай что хочешь.

Облегчение и радость, которые я в этот момент почувствовал, показались мне совсем детскими. И я попытался перевести все в шутку.

— Если ты ее оживишь, она, может быть, исполнит три твоих желания.

— Три — это ужасно много! — сказал мальчик. — Одного вполне достаточно. — И он улыбнулся, чтобы показать, что принимает шутку. — А если она спросит меня, какое ваше самое большое желание?

— Не знаю, — ответил я. — Может быть, чтобы снова выросли волосы.

Он с любопытством посмотрел на меня, но моя лысая голова была тщательно прикрыта рыбацкой кепкой.

— Наверное, потом вы будете жалеть! — сказал мальчик. — На свете есть так много более важных дел.

Он действительно выражался слишком изысканно для десятилетнего мальчика.

— Пока мне хватит и этого, — пожал я плечами.