Озерный мальчик

После этого ужасного случая Валентин почувствовал, что ее образ стал медленно исчезать из его сердца. Не только тот, из мечты, но и другой — настоящий. Однажды они оба были дежурными и стояли у входа в класс. Она смотрела на него смеющимися глазами, и вдруг легонько погладила по щеке. Но он не испытал чувства радости, а только весь напрягся. Это его испугало, даже ужаснуло. Он знал, что подлинная любовь должна быть вечной. Теряя вечную любовь, он теряет все. «Господи, помоги мне! — думал он. — Я хочу любить ее до конца жизни!»

— Валентин, встань! — сухо сказала учительница.

Валентин испуганно поднялся.

— Скажи мне, о чем я сейчас говорила?

Валентин молчал. Откуда ему знать, о чем она говорила? Ведь в это время он переживал такие роковые и страшные события! Впервые с тех пор, как он пошел в школу, Валентин почувствовал к учительнице какую-то глухую враждебность, чуть ли не ненависть. Это его так поразило, что он не смел поднять голову и посмотреть ей в глаза.

— Ты слышишь, о чем я тебя спрашиваю?

— Слышу! — мрачно ответил он.

По его голосу Цицелкова сразу же поняла, что таится в сердце Валентина. И старая ярость, черная, неудержимая, которая мучила ее уже много лет, внезапно сдавила ей горло. Ей захотелось поднять руку и ударить по этому бледному, враждебному лицу, но она, конечно, сдержалась. Ей всегда удавалось сдерживаться, или почти всегда. Только однажды она выбросила в коридор, как тряпку, одного из таких маленьких бездельников, а потом у нее была целая куча неприятностей.

— Отправляйся за матерью!.. Немедленно! — закричала она. — И без нее не возвращайся!

Валентин молча вышел из класса. На улице моросил осенний дождик, едва видимый, как водяная пыль, сыпавшийся из низких облаков. Валентин шел, как во сне. На какой-то магазинной витрине увидел часы — шел девятый час. В это время его мать еще спала, уставшая после вечернего спектакля. Разбудить ее? Сказать, что случилось?.. Валентин чувствовал, что у него нет сил. Не только сейчас, у него никогда не было сил, кроме как в мечтах, конечно. Человек всегда мечтает о том, чего ему больше всего не хватает. Он не был ни сильным, ни храбрым, несмотря на то, что этой ночью так яростно преследовал кривоногих варваров. Он настиг их и рубил, рубил — в мечтах человек может делать все. Но как сейчас разбудить мать? Нет, на это сил у него не было!

И он, ничего перед собой не видя, шел под мелким дождем. Ему казалось, что он шел долго, несколько часов. Он уже почувствовал себя усталым и изможденным. Наконец пришел в церковный садик недалеко от их дома и присел на скамейку. Старая мрачная церковь, вся потемневшая от дождя, зябко ежилась за деревьями. В ней ли живет бог?.. Неужели ему не холодно среди этих влажных стен!.. И внезапно он с огромной силой почувствовал, что вот сейчас, в этот момент, может произойти чудо. Не может не произойти. Серое, печальное небо раскроется, и появится его мать, вся сверкающая, как настоящая небесная царица: «Вернись в школу, мой мальчик!.. Твоей учительницы нет! Просто ее никогда не было, и никогда больше не будет!» И она поведет его снова обратно, в ясный солнечный день, в котором носятся облака бабочек.

Он ждал с таким огромным напряжением, с такой надеждой, что чуть не потерял сознание. Никакого чуда, конечно, не произошло, в жизни, наверное, не бывает чудес. Он чувствовал себя раздраженным и обиженным, и это словно придало ему сил. Силы забили в нем ключом, он почувствовал, как они закружили его и словно пружина подняли на ноги. Сейчас все, что произошло, казалось ему скорее нелепым, чем страшным. Так в сущности и было. Он взял портфель и решительно отправился домой. В конце концов мать есть мать, не повесит же она его…

Но стоило ему переступить порог, как вся его смелость тут же испарилась. Мать уже встала и хлопотала в гостиной, прибирая вечно разбросанные надоевшие газеты мужа. Увидев Валентина, она подняла голову и рассеянно посмотрела на него. Наверное, она думала о чем-то своем, сейчас ей было не до разных там выгнанных из школы мальчиков.

— Почему так рано? — спросила она.

— У нас свободный урок, — ответил Валентин.

Но как Лора ни была погружена в себя, все-таки что-то в его голосе показалось ей странным.

— Не случилось ли чего?

— Нет! — ответил он.

— Скажи, скажи!..

Валентин вдруг заплакал. Он не помнил, когда так плакал в последний раз, но слезы ручьями текли по его лицу. И медленно, всхлипывая, он рассказал матери, что случилось в классе. Мать слушала нахмурившись, но мальчик чувствовал, что она на его стороне. Когда он наконец кончил, она погладила его по голове, но ее голос прозвучал суховато.

— Ничего, сынок, все это мелочи. В жизни случаются вещи намного страшнее.

Валентин невольно вздрогнул. Намного страшнее? То, что он пережил, совсем его измотало. И впервые в жизни его душу наполнил какой-то темный, ужасный страх того, что его ждало во мраке будущего.