Озеро мёртвых слухов

– Ну, примерно раз в день, но всё же не каждый день.

– Триста шестьдесят пять на четыреста? – сказал Фрол, прикидывая в уме. – Да-да, примерно так. А если тебе интересно, как устроена энергетическая станция, можешь заглянуть в архивные файлы.

– Не хочу, – мотнул головой Мишка. – Лучше ответь: а что такого произошло, полтораста лет назад, что я стал слишком часто и тщательно чистить память?

Фрол молча отвернулся и с преувеличенным вниманием уставился в мониторы. А потом негромко, через плечо проговорил:

– Всё это давным-давно затеяли в АО «Заслон». Была такая контора. На обломках технической цивилизации они пытались сохранить хоть какие-то достижения прогресса. Это было неимоверно трудно. В условиях перерождения самой структуры материи любые механизмы отказывались работать, электроника накрылась, химические реакции происходили спонтанно, законы физики сошли с ума. У эмпатов сохранились легенды о том периоде, они называют это Большая Лажа. Позже удалось создать оазисы стабильности, мы один из них. Работа нашей подводной базы обеспечивает энергией орбитальную станцию, а станция обеспечивает эмпатов едой. Всё шло хорошо, но мы тут застряли, нас почему-то не сменили. Связи нет. А озеро волнуется.

Мишка короток хохотнул.

– Смешная фраза, – смущённо пояснил он, под недовольным взглядом Фрола. – Озеро волнуется.

– Вообще-то, я думаю, это нисколько не смешно, – назидательно произнёс Фрол. – Если реактор останется без дейтерия, а это случится, если озеро тяжёлой воды останется без того, что эти дикари называют мёртвыми слухами, то орбитальная станция над нами останется без антиграва.

– И что?

– И рухнет на наши головы.

4.

На обратном пути в посёлок Стасик болтал без умолку, излагая свои версии развития событий. Они были мрачными и вздорными.

– Верь не верь, но лучшего кандидата на утопление чем ты, ну просто нету сейчас в посёлке, – убеждал Стасик.

Колясик только плечами пожимал да отмахивался.

– Ты же вечно самый недовольный, всё тебе не так. Медиаторов своими расспросами допекаешь, Джоник от тебя уже прячется. К Манюне, опять же, подкатываешь, а это не только медиаторам не по душе.

– А кому ещё? – быстро спросил Колясик.

– Всем! – отрезал Стасик. – Я тебе сто раз говорил – не нарывайся. Но ты возомнил себя. Ты же решил, что самый умный у нас, что ты же лучший нюхач, что без тебя же план никак не выполним…

– Ну, может, и выполните…

– Выполним. Ещё как выполним. Медиаторы в две смены загонят, и увидишь, как у нас производительность мёртвых слухов в гору пойдёт. Только нет, не увидишь. Как ты со дна озера разглядишь?

Всё это Стасик говорил наполовину разблоченный, но Колясик всё равно кенту не верил. Ну заврался человек так, что сам к своей брехне всей душой проникся, бывает. От этого и старшие медиаторы всегда остерегают, да и в Легенде сказано: «Не всегда верь открытому перед тобой чуварищу, ибо сам он в своей лжи мог увериться!».

– За каждую повариху топить что ли? – сказал Колясик. – Непродуктивно.

– А кто говорил, что чуварищи это сложение лексем «чуваки» и «товарищи»?! – ехидно спросил Ставик?

– Подумаешь. Банальное словообразование. Греха в том вовсе нет, любой медиатор подтвердит. Лексемы же не ругательные.

– А ещё дрона поймал! – не унимался Стасик.

Точно, поймал. Колясик уже и подзабывать начал, про тот позорный случай, но спасибо верному кенту, напомнил, скотина. И ведь не собирался тогда Колясик никаких дронов ловить, из ума ещё не выжил. Просто комара в кулак – хоп! Чисто автоматически, чтоб не жужжал над ухом. А комар в кулаке током его – дыщь! Дрон оказалось. Откуда он взялся никому не интересно, мало ли технической дряни по лесам гниёт со времён ТвЭмпаЭр?! Но грех. Колясик тогда перед старшими медиаторами покаялся, ничего, простили. Но осадок, конечно, остался.

– Эдак ты ещё и книжки начнёшь читать, – продолжал нагнетать Стасик. – Нет, надо тебя утопить. Я бы утопил.

Книжки! Стасик иной раз такое скажет, что вообще. Колясик как-то раз одну книжку читал, до того ещё, как последние из них в Озере утопили. Там про деревянного пацана было. Ужас. Сила эмпатического удара оказалась столь мощной, что Колясик две недели пластом лежал, думал про себя, что стал деревянный. И нос всё время щупал: не вырос ли?

Беседуя таким образом, кенты и не заметили, как до посёлка добрались. А там уже народ на площади собрался и все стоят кружком, в центре которого рыдающая Манюня. И два стукача её с боков за руки придерживают. А старшие медиаторы эманацию ментального приговора совершают. Суки. Приговорили Манюню. За что? Не помня себя, Колясик рванулся вперёд. Стасик попытался его за ворот ухватить, да куда там. Выскочил Колясик перед медиаторами, разблочился полностью и спросил деликатно:

– Что ж вы творите, паскуды эмпатичекие?

Медиаторы отвлеклись от Манюни.

– А. Это этот. Который всё расспрашивает, – задумчиво сказал Джоник.

– Нюхач Колясик, – подсказал Пашенька.

– Который электронного москита словил, – припомнил толстый неопрятный медиатор.

Остальные медиаторы рассматривали Колясика явно оценивающе.