Ожерелье из золотых пчел

Но то ли потому, что они выросли вместе и хорошо чувствовали друг друга. То ли потому, что у нее есть удивительный дар предвидения, Климена вдруг пригасила свое сияние. Серьезно уставилась ему в глаза. И сказала мягким бархатным голосом:

– Ты же этого не сделаешь?

Потом протянула руку и приказала:

– Дай сюда!

Была у нее с детства одна особенность: в критические минуты подчинять себе людей. Даже Зеро, который сам был лидером и заводилой, в такие моменты не мог устоять перед девчонкой. Ее льющаяся потоком сила лишала его всякой воли.

Зеро сам не заметил, как положил ей в ладонь склянку. И только потом затряс головой и опомнился. Что это было? Наверное, за такой талант и выбрали ее потом Верховной жрицей.

– Яд? – насмешливо спросила Климена. – Я думала, там клинок.

– Я же теперь не воин, – горько усмехнулся Зеро. – Могу себе позволить мгновенную безболезненную смерть. Кстати, яд отличный, помираешь с улыбкой. Немного желтая пена портит вид, а так… Хочешь попробовать?

– Может быть, позже. Когда стану некрасивой и никому не нужной.

И осеклась. Поняла, что сказала бестактность.

Зеро посмотрел на нее с ненавистью.

Она отняла у него все. Любовь. Радость жизни. А теперь еще и радость смерти. Второй раз устраивать такое представление – смешно. Да и не за чем.

Он вдруг почувствовал, что не хочет умирать. Это глупо, ведь рано или поздно все забудется. Нет, он отомстит девчонке по-другому. Каждую минуту своей жизни она будет о нем помнить. Бояться. И ненавидеть.

Ненависть – тоже сильное чувство. Ничуть не слабее любви.

…Зеро отодвинул папирус с запиской командующего флотом из Тиры. Там и правда было не за что убивать. Радамант писал Климене, что ситуация сложная и нужно обсудить ее лично.

«Интересно, – подумал Зеро. – Значит, Климена до сих пор не выбросила скляночку. Оставила на черный день. Что ж, этот черный день у нее скоро настанет».

Ночь на яхте Крит. Наши дни

Мы сидели за яхтенным столиком, на котором в пластиковых тарелках валялись остатки вчерашнего ужина. Рассказ Оксаны о муже-массажисте настроение никому не поднял. У каждой хранился свой мужской скелет в шкафу. А у Машки их была целая гардеробная комната.

– Все! Надоело! – вдруг заявила моя подруга. – Хватит справлять поминки по безвременно пропавшему кольцу. И по мужикам с их налевосторонним движением. Лично я приехала сюда отдыхать. И хочу перед сном прогуляться по набережной. Страшно сказать – выпить чашку кофе. Это не карается смертной казнью? – обратилась она к Рае.

– Нет, но умрете раньше. Кофе вреден!

– Жить вообще вредно, – изрекла Машка и обратилась к капитану, только что вышедшему на палубу: – Мы можем пришвартоваться у берега? Или так и будем торчать посреди вселенной на буйке?

– Да, Маша, сегодня вечером можем. У причала освободилось место. – Димитрос оглядел нашу команду. – Что, меняем швартовку?

…Через пятнадцать минут, в течение которых дамы не без удовольствия наблюдали, как Димитрос с обезьяньей ловкостью снует по палубе и со снайперской точностью вписывает яхту в узкую лазейку между судами, мы оказались рядом с земной твердью.

– Свобода! – заорала Машка.

Пассажирки бросились в каюты принаряжаться. Все же это первый вечерний выход в критский свет. Восемь часов вечера – самое начало жизни на островах.

– Стефадо, клефтико, узо, рицина! – сыпал взрывающимися на кончике языка словами зазывала у первого же ресторанчика.

Машка просительно уставилась на меня – мы не стали ждать остальных и отправились в самостоятельное плавание по здешним злачным местам.

Но я была тверда: только кофе и ореховая пахлава. Это максимум, что может себе позволить худеющая женщина.

Тогда Машка решила вызвать подмогу.

– Стас, – проворковала она в телефон. – Если ты, как колобок, ушел от двух верзил, то, может, от зайчика и подавно уйдешь? Мы с Леной, – Машка выразительно на меня глянула, – садимся в ресторане пить кофе.

– Без меня ничего не пейте! – поспешно приказал Стас. – Нечего занимать место в желудке всякой дрянью. Адрес ресторанчика скинь. И сидите, крепко сжав зубы!

– Только на твоем горле! Если не придешь через пятнадцать минут. Я умираю от жажды, – гортанно выдохнула Машка, плюхнулась за столик ближайшей таверны, взяла у официанта визитку заведения и вбила в телефон адрес.

Я поняла, что худеть на пахлаве не получится.

– Что ты сказал жене? – полюбопытствовала Машка, когда через два бокала белого вина Стас нарисовался в нашей таверне.

Он приехал на такси. Вид у него был бодрый. Непохоже, что дневное недоразумение с верзилами как-то его встревожило.

– Маша, у меня нет жены. То есть формально она еще есть. Но на самом деле…

– Удивительно, как у мужиков на отдыхе мгновенно аннигилируются жены. Просто уходят на время в параллельный мир. А потом возвращаются. Физикам надо изучить это явление. Но твою-то мы видели живьем.

– Ма-ша! Мне очень лестно, что ты так хорошо обо мне думаешь. Но Юля мне не жена.

– То есть ты бегаешь к другим бабам от любовницы?! Это уже верх морального падения!