Ожерелье из золотых пчел

– Вот говорят: что в детей вложишь, то и получишь. – Стас печально покручивал в руке бокал. – Я в Юльку только деньги вложил. Все остальное – ее мать. Очень на меня была обижена. Я по молодости дурной был. Поверишь ли, Маша, допускал промискуитет. Ее мать так меня и не простила. Видеться с дочерью не давала. А я не очень и стремился. Деньги появились – присылал. А сейчас кончились. Юлька тогда и предложила ситуацию урегулировать – на определенных финансовых условиях. Кто бы подумал…

– То есть ты нищий? – уточнила Машка.

– Не волнуйся. Накормить симпатичных девушек еще могу!

– А что у тебя за фирма? И кто были эти верзилы?

– Так я и раскрыл тебе сразу все свои страшные тайны! Нет уж, как всякий уважающий себя маньяк я потомлю зрителей серий десять. И вообще, ты очень доверчивая. Может, я тебе все наврал.

– Это ты очень доверчивый. Может быть, я лондонский адвокат твоей жены.

И Машка выдала на безукоризненном английском фразу, которой потом очень гордилась:

– Где вы храните преступно укрытые от суда деньги?

Стас на секунду дрогнул. Потом заржал:

– Здорово! Ты даже на мою жену стала похожа.

– На жену?! Так меня еще никто не обзывал! – обиделась Машка.

И вдруг дернула меня за руку:

– Посмотри! Валерия куда-то крадется.

По причалу действительно шла Валерия и вела себя странно: почти бежала и постоянно оглядывалась. Словно боялась, что ее увидят.

– Может, это она кольцо украла, а теперь возвращается, чтобы его перепрятать?

Стас посмотрел на нас с любопытсвом:

– У вас на яхте воруют?

– У одной пацанки пропало дорогое кольцо. И свистнул его кто-то из наших чокнутых пассажирок, – пояснила Машка.

– Рассказывай, – сказал Стас. И насмешливо повторил Машкины слова: – Обожаю истории про алчных женщин, обкрадывающих красивых дурех.

Роковая ошибка

Хлыщ все предусмотрел. Поэтому от яхт-клуба с протянувшим ноги Лукасом отъехал на своей машине недалеко. Кто их знает, этих сбежавших шустрых старичков? Вдруг запомнили номер.

Машину он загнал в старый лодочный гараж, а из него выкатил мотик. Надел популярную у туристов бейсболку с надписью «Крит» и рогатым быком. Хмыкнул про себя: каким надо быть придурком, чтобы купить такое не для конспирации, а для форсу?

И стартанул. Четкого плана не было. Конечно, хорошо бы прояснить и пригасить бабу Ионидиса, чтобы раньше времени не подняла кипеж. А уж потом брать пацана-капитана.

Но как это сделать, если на яхте восемь телок?

Оставалось надеяться на удачу.

На мотике Хлыщ дотрюхал до следующего лодочного гаража. При его работе надо менять средства передвижения чаще, чем официанты – рубашки.

Там пересел на другую машину – белую «Хонду», на каких ездит половина острова. И через полчаса подкатил к бухточке, где стоял «Минос».

Действовать решил так: подождать, когда стемнеет, и наведаться на яхту. Обычно пассажирки в это время шляются по берегу, а капитаны торчат на судне. Они того берега уже навидались.

Вот там мальчишку и взять. На бабу Ионидиса Хлыщ, поразмыслив, решил не размениваться. Черт знает, как ее искать.

Но тут неожиданно план поменялся.

Прогулочной походочкой, надвинув кепку поглубже, Хлыщ миновал туристическую тусню в тавернах, неспешно прошвырнулся вдоль яхт, пока не увидел на борту одной из них надпись «Минос».

Вначале подфартило: суденышки рядом с «Миносом» болтались пустые. Хотя кое-где на других палубах шла гульба.

Дверь в кают-компанию была открыта, значит, кто-то остался на борту.

Хлыщ оглянулся, достал из кармана ножичек, щелкнул запором, отчего узкое лезвие, уже хлебнувшее сегодня кровушки, алчно выскочило, и шагнул на борт. Он стал спускаться вниз. И вдруг замер на ступеньке. Кто-то в темной кают-компании светил фонариком, и его луч метался, как огни сторожевых вышек при побеге.

Это было странно. Почему не включили свет? Хлыщ присмотрелся: хм, еще страннее. Неизвестный, согнувшись, шарил в вещах, подсвечивая себе телефоном. Что за черт? Воришка? Только его не хватало!

Хлыщ осторожно – ни одна ступенька не скрипнула – сошел с трапа. Подкрался к согбенной фигуре. И тихо, чтобы тот не заорал, по-русски спросил:

– Что за шмон?

Восемь лет в одной камере с русским вором в законе – отличная языковая школа.

Воришка тут же вскрикнул противным бабским голосом:

– А-а-а!

– Тс-с! – Хлыщ приставил к боку тетки лезвие. Но дура ничего не поняла и попыталась заголосить: – Кто вы такой?! Что вам…

Пришлось зажать ей рот и ткнуть ножичком побольнее. Баба пискнула и умолкла.

Хлыщ забрал телефон и направил фонарик ей в лицо. Старая, ярко накрашенная тетка, похожая на ящерку, уставилась на него выпученными глазами.

– Не ори, не то сделаю больно, – прошептал Хлыщ. – Будешь отвечать на мои вопросы. Заорешь – прирежу. Если поняла, кивни.

Баба кивнула. Он убрал ладонь с ее рта. И сразу об этом пожалел.

– Это не то, что вы подумали! – затараторила тетка. – Я полезла в ее вещи, потому что уверена, что она врет! Кольцо у нее! Понимаете?!

– Заткнись! – цыкнул Хлыщ. Мысли ворочались в голове, как тяжелые жернова.

– Ты с этой яхты? – спросил наконец.

– Конечно! Я ж говорю! Я ищу кольцо, потому что она наверняка его спрятала…