Ожерелье из золотых пчел

Климена и ее гости: кто там? Пелопс, Галий, рыжий Феодокр? То, что надо! – сидели на втором этаже и пили что-то из высоких чаш.

– Климена! – крикнул снизу Сатур, и вся компания с изумлением на него уставилась.

– Я все знаю! Это ты убила мою мать! Дала ей тот же яд, которым хотела отравить и меня! Ты за все ответишь!

– Успокойся. Что случилось? – спросила Климена, даже не поднявшись.

– Случилось то, что мастер Тано мне все рассказал! Ты! Ты во всем виновата!

– Поднимайся сюда. Я скажу, чтобы тебя пропустили, – все так же спокойно сказала Климена.

– Чтобы ты подлила мне отравы? Ну уж нет. Я просто хочу, чтобы ты знала: Тано сидел напротив моей матери. И все видел! Ее отравили!

– Как ты смеешь! Замолчи! – крикнул Галий.

– Мы не позволим оскорблять жрицу! – поднялся отец Мины.

– Эй, кабанчик! Прекрати визжать! – привстал толстый Пелопс.

– Сядьте! – приказала им Климена. И обратилась к Сатуру: – Я не убивала твою мать. И вообще никого не убивала. Что именно видел Тано?

– У нее была желтая пена! Вот что!

– Это может быть очень важно. Давай все вместе встретимся…

– Мы с тобой встретимся на совете! – в ярости выкрикнул Сатур. И, услышав топот стражи, нырнул обратно в узкий коридорчик.

Вот теперь они все тут побегают!

Но чем дальше он отходил от покоев Климены, тем все меньше был собой доволен. Ярость утихла, как собака, заползшая в будку. Пожалуй, Зеро не понравится, что он устроил такой скандал, не посоветовавшись с ним.

Сатур вышел на центральную площадь. С шумом выдохнул спертый коридорный воздух.

Да в конце концов! Он сын царя и наследник! Может, через несколько недель станет хозяином всего царства. Чего бояться какого-то советника!

Сатур завернул в ближайшую таверну и скомандовал удивленному хозяину:

– Что там у тебя самое крепкое? Наливай! Мне есть что отметить!

С этого дня он больше не сын обжорки.

Жертва Персефоне

Мина стояла на вершине горы Юкта и бросала в огонь фигурки овцы, кабана и серны. Она сама вылепила их сегодня. Прошептала молитву покровительнице влюбленных Персефоне. И поймала себя на том, что думает совсем не о богине.

Неужели он о ней совсем забыл?

С утра она ждала весточки от Яра. Когда вчера после прогулки его позвали к командующему, он пообещал: мы увидимся завтра!

Она прождала до середины дня. Ничего. От подружек Мина знала, что обычно после свидания юноши присылают девушкам маленькие подарки: цветы, корзинки с фруктами, простые украшения.

Подарки ей были не нужны. Но, выходит, их встреча ничего для него не значит?

Глаза Мины защипало от обиды, и она некрасиво хлюпнула носом.

Как нарочно, в этот момент огонь в жертвеннике замигал, зачадил. И вдруг погас. Мина ахнула.

Дурной знак!

Она, хоть и знала, что так не положено, тихонько дунула на угли. Из-под фигурки серны показался язычок пламени. Богиня все же приняла ее жертву? Или нет? Надо спросить у Климены.

Тут новая мысль обожгла жаром: вдруг Яр сейчас ждет ее у дома?

Мина вприпрыжку понеслась вниз по камням. Как вдруг услышала чье-то отчаянное верещание. Визг был такой жалобный, что Мина остановилась. Прислушалась. Свернула с тропы, продираясь сквозь заросли кустов. И наконец его увидела.

Полосатый дикий кабанчик попал в силок для птиц. Кто-то поставил его на совесть: крепкая веревка впилась в ногу малыша, и он отчаянно звал на помощь.

Вообще-то подходить к нему – смертельный риск. Наверняка его мать где-то рядом. Нет никого опаснее диких кабанов в здешних местах. Злые, агрессивные, они сначала нападают, потом разбираются. А уж если так кричит их детеныш!

Но Мина погладила кабанчика по полосатой спинке:

– Тихо, тихо, маленький, сейчас помогу!

Он вроде затих, но, когда она взяла его ногу, снова заверещал и забился, еще больше затягивая веревку. Мина прижала его брыкающееся тельце к земле, чтобы ослабить узел.

Тут-то она и появилась. Никогда еще Мина не видела такой невероятно огромной кабанихи. Вздыбленная шерсть, оскаленная морда, полные молока груди болтаются до земли. Кабаниха посмотрела на Мину налитыми кровью глазками и выпятила страшные желтые клыки.

– Я помогаю! – тихо сказала ей Мина. – Он тоже погибнет, если ты меня убьешь. Подожди.

Кабаниха застыла.

Мина засунула палец под узел на силке и стала осторожно его растятигивать. Поросенок заверещал. Кабаниха, с ненавистью глядя на Мину, сделала шаг вперед. Но не бросилась.

– Терпи! – приказала малышу Мина.

Наконец веревка подалась, и поросенок, прохрюкивая и прихрамывая, бросился к матери.

Кабаниха еще несколько секунд смотрела на Мину, словно запоминала.

– Иди уже! – ласково засмеялась Мина. – Тебе еще остальных собирать!

И, не оглядываясь, побежала назад, к дорожке.

Она и сама не могла сказать, как получается, что все живое ее понимает. Просто в ее мире они были равны: жуки, коршуны, олени, рыбы, гусеницы, трава, деревья. И человек.