Ожерелье княжны Гальшки

Об этом Беата немало слышала, но сначала не придавала особого значения. И только теперь поняла, насколько ей, будущей теще, выгодно иметь для Гальшки такого мужа. Скорее всего, если из него не удастся вить веревки, то, во всяком случае, можно будет диктовать свою волю. А такой зять ей как раз и нужен был.

— Стеснительность — не порок, — задумчиво сказала она и предложила Зборовскому: — Выпейте еще, мой уважаемый гость.

— Только с вами.

— Пан Зборовский, но я женщина…

— Но и будущая сватья.

— Вы уверены? — засмеялась Беата.

— Иначе зачем бы приехал.

Она не нашлась что ответить, поняла, что пора начинать более конкретный разговор. Поэтому, отпив вина, поставила бокал на стол.

— Это хорошо, что вы догадываетесь, зачем я хотела вас видеть.

— Если бы имели в виду что-то другое, Мартина не приглашали бы…

Беата на такое замечание не отреагировала.

— Коль догадываетесь, то перейдем к делу, — предложила она.

— И что я должен сделать? — уточнил Зборовский.

— Мне не важно, будете ли вы действовать один или вместе со своим сыном, но мне нужна Гальшка.

— Будет Гальшка! — Зборовский произнес это так уверенно, будто уже настиг похитителей, а княжна находится по дороге в Вильно.

— Уверенность — дело хорошее.

— Я всегда держу свое слово.

В этом Беата не сомневалась. Ей рассказывали, что Зборовские, особенно старший, насколько смелые в бою с врагами, настолько же решительные, когда встречаются со своими противниками в мирное время. В подобных ситуациях они действуют иногда даже более стремительно, жестко расправляясь с теми, кто перешел им дорогу или чем-то не понравился. Именно в таких действиях она и нуждалась.

— Сангушко привозить необязательно. Главное, чтобы он был мертв, — продолжала Беата.

— Обещаю. Но когда начать поиск?

— Я бы хотела незамедлительно.

— Тогда в чем дело? Всегда держу при себе вооруженный отряд, готовый выступить в поход по первому приказу.

— Нужно дождаться королевского решения.

— При чем здесь король?

Он и в самом деле не мог понять, что сдерживает Беату.

— Я встречалась с Сигизмундом. Он пообещал помощь.

— Не нужна мне помощь! — В Зборовском взыграла гордость. — Вы сомневаетесь, что я справлюсь с этим негодяем? — сказал он, имея в виду Сангушко.

— Дело не в этом, пан Зборовский.

— Если вы сами погубите Сангушко, могут быть большие неприятности. Острожский это так не оставит. Да и другие представители рода Сангушко начнут на вас искать управу.

— Вы правильно рассуждаете, — согласился Зборовский, — но меня все равно ничто не остановит.

— Зачем зря рисковать?

— И что же вы предлагаете?

— Подождать, что скажет по этому поводу Верховный суд. Король дал указание разобраться с похищением Гальшки. Суд, — пояснила Беата, — принимая во внимание, что в этом заинтересован Сигизмунд Август, скорее всего, присудит Сангушко к баниции.

— Понял, все понял! — Зборовский с восхищением посмотрел на Беату. — Как это вы додумались?! Раз Сангушко будет объявлен вне закона, значит, он подлежит смертной казни.

— Тогда, пан Зборовский, — княгиня решила подвести черту, — как говорят в подобных случаях: «С Богом!»

Она давала понять, что разговор окончен.

— Так не пойдет, княгиня! — Зборовский не собирался уходить.

Она поняла это по-своему:

— Вы сомневаетесь, что я готова отдать Гальшку за вашего сына?

— В это хотелось бы верить.

— Даю слово.

— Тогда другой разговор.

— Остается ожидать решения Верховного суда, — повторила Беата.

Но Зборовский не спешил уходить:

— А что, кроме Гальшки, Мартин получит?

— Как и всегда в подобных случаях, у моей дочки богатое приданое.

— Богатое — понятие относительное.

Ей хотелось сказать: «Больше, чем ты имеешь», — но решила проявить сдержанность:

— Не сомневайтесь, не обижу.

— Поверю…

И все же Беата не сдержалась:

— Да что это мы с вами делим шкуру неубитого медведя!

Только после этого Зборовский решил откланяться, напоследок все же напомнив:

— Я надеюсь на ваше честное слово, княгиня.

В том, что ему удастся найти Сангушко, нисколько не сомневался. Одного хотелось, чтобы Верховный суд как можно скорее принял решение.

Сигизмунд Август не ошибся, что участие в похищении Гальшки князя Острожского усложнит рассмотрение вопроса. Это стало понятно уже по мере подготовки. У князя Константина Константиновича нашлось немало сторонников. Поэтому, чтобы надеяться на успех, было решено пригласить на заседание Беату. Это, скорее всего, посодействовало тому, что Дмитрия объявили вне закона.

Выступление княгини было настолько эмоциональным, проникнутым болью за невинную дочь, что даже те, кто поначалу собирались выступить против принятия подобного решения, выслушав ее, изменили свою позицию. Послушав Беату, можно было подумать, что Сангушко действовал как насильник, не считаясь с волей Гальшки. Княгиня особенно заостряла на этом внимание и неоднократно напоминала, что княжна, по сути, еще ребенок, оказалась не способна противостоять вооруженному насилию. А Острожский, вместо того чтобы образумить своего крестника, помогал ему.

— Окажись вы на месте матери, — рыдала Беата, — как бы поступили?