Ожерелье королевы

Тут кардинал сделал движение, которое было бы вполне естественным для заурядного частного лица, но у представителя семьи Роанов, да еще имеющего такой сан, оно имело вид какого-то странного прыжка.

— Вы стараетесь мне понравиться? — спросила графиня.

— Для вас — все, даже невозможное, — отвечал он.

— Спасибо, ваше высокопреосвященство. А теперь, когда вы согласились отбыть эту повинность, я освобождаю вас от нее.

— Нет, нет! Плату может потребовать только тот, кто сделал свое дело. Я следую за вами, графиня, но в домино.

— Мы проедем на улицу Сен-Дени; она по соседству с Оперой; я войду под маской в магазин; там я куплю вам домино и маску, и вы переоденетесь в карете.

— А знаете, графиня, ведь это очаровательное развлечение!

Глава 22. НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ОПЕРЕ

Опера, этот храм парижских развлечений, сгорела в июне 1781 года.

Под ее обломками погибло двадцать человек, и так как за восемнадцать лет это было уже второе несчастье, то обычное местонахождение Оперы, то есть Пале-Рояль, показалось роковым для парижских увеселений; приказ короля переместил ее в другой квартал, подальше от центра.

Выбор пал на Порт Сен-Мартен. Король, огорченный, что его добрый город Париж очень давно не посещает Оперу, теперь совсем загрустил.

Чтобы утешить короля и даже отчасти королеву, их величествам представили архитектора Ленуара, сулившего все чудеса света.

Ленуар взялся за дело и сдержал свое слово. Зал был закончен в назначенный срок.

Но тут публика, которая никогда не бывает удовлетворена или же успокоена, начала размышлять о том, что в зале были сооружены крепления, что это был единственный способ построить его быстро, но что быстрота исполнения была проявлением слабости и что, следовательно, новая Опера непрочна.

Видя это, безутешный архитектор обратился к королю, и тот подал ему мысль.

— Трусы во Франции — это люди, которые платят, — объявил его величество. — Королева подарила мне дофина — город ликует. Объявите: на радостях, что у меня родился сын. Опера откроется бесплатным спектаклем, и если двух с половиной тысяч человек, другими словами — трехсот тысяч ливров в среднем, вам недостаточно для испытания прочности, предложите этим молодцам маленько поразмяться. После спектакля начните бал!

Архитектор последовал совету короля. «Адель де Понтье» сыграли перед тремя тысячами плебеев, и они аплодировали больше, чем короли.

Плебеям очень хотелось потанцевать после спектакля и хорошенько повеселиться.

В зале ничто не рухнуло.

Если и можно было опасаться несчастья, то лишь на следующих представлениях, когда зал заполняла боязливая знать — тот самый зал, в который, спустя три года после его открытия, должны были отправиться на бал кардинал де Роан и графиня де ла Мотт.

Глава 23. БАЛ В ОПЕРЕ

Бал был в самом разгаре, когда кардинал Луи де Роан и графиня Де ла Мотт проскользнули в зал между тысячами домино и масок всех видов.

Вскоре они исчезли в толпе, подобно тому как исчезают в больших водоворотах маленькие воронки: на мгновение их замечают гуляющие по берегу, затем их увлекает за собой и сглаживает течение.

Два домино бок о бок, — насколько в такой суматохе возможно было держаться бок о бок, — общими усилиями пытались сопротивляться натиску толпы, но, видя, что они не смогут достичь желаемого, решили укрыться под ложей королевы, где напор толпы был не столь сильным и где, кроме того, стена давала им точку опоры.

Домино черное и домино белое, одно высокое, другое среднего роста, одно — мужчина, другое — женщина, один работал руками, другая вертела головой.

Эти два домино, очевидно, вели самый оживленный разговор. Послушаем их.

— Говорю тебе. Олива, что ты кого-то ждешь, — повторял тот, что был выше ростом, — у тебя не шея, а флюгер, который не только поворачивается под всеми ветрами, но и ловит все взгляды.

— Ты привел меня на бал в Оперу; дело сделано, примирись с этим.

— Мадмуазель Олива!

Черное домино сделало гневное движение, которое было мгновенно остановлено появлением голубого домино — Довольно полного, довольно высокого.

— Ну, ну! — заговорил вновь прибывший, — Черт возьми, предоставьте даме развлекаться так, как ей хочется.

— Не суй свой нос в чужой вопрос, — грубо ответило, черное домино.

— Сударь! — заметило голубое домино. — Запомните раз и навсегда, что немного вежливости никогда ничего не испортит.

— Я вас не знаю, — отвечало черное домино, — какого же дьявола я буду с вами церемониться?

— Зато я вас знаю, господин де Босир. Когда было названо это имя, черное домино содрогнулось.

— О, не пугайтесь, господин де Босир! — продолжала маска. — Я не тот, о ком вы думаете.

— Черт побери! А о ком я думаю?

— Вы приняли меня за агента господина де Крона.

— Господина де Крона?

— Ну да, как будто вы не знаете, черт побери! Господина де Крона, лейтенанта полиции. Но придите в себя, дорогой господин де Босир, вашу шпагу вы оставили дома и прекрасно сделали. Поговорим о другом. Не угодно ли вам сделать мне одолжение и отдать мне руку этой дамы?

— Руку этой дамы?

— Ну да!