Ожидание

Ей снятся сцены насилия. Лицо Лиссы, испещренное тысячью крошечных порезов. Отрубленная голова Нэйтана, кровь, заливающая ее колени. Сны не спрашивали у Ханны, хочет ли она их видеть. Они просто преследовали ее, и она бежала прочь, понимая, что спрятаться ей негде, она чувствовала, как сжимается на ее горле рука тьмы.

Когда она просыпалась, мир нехотя собирался в рассветном зареве в нечто новое. Она понимала, что это новый мир. Старый разлетелся на куски, а в новом действовали иные законы физики, иные правила.

Ночью во сне, который трудно назвать сном, она путешествует по крышам к дому Лиссы, где та лежит в своей греховной постели. Интересно, как ей спится после всего?

Ханна представляла их вместе – своего мужа и подругу, думала о соприкосновении их тел. Она думала о тайных, любимых местах на его теле, которые привыкла считать только своими. Как он прикасался к ней? Была ли это только страсть или нечто большее?

Возможно, она никогда этого не узнает. И осознание того, что она ничего не узнает о том, что он переживал и чувствовал, казалось ей более жестоким, чем само предательство.

То, что она чувствовала, думая об этом, находилось за пределами боли. Это было близко к бреду, когда в лихорадочном сне цвета кажутся ярче, а звуки – громче. Часто, очень часто она хваталась за телефон, чтобы набрать номер Нэйтана и проклясть его, обвинить его. Но каждый раз откладывала трубку, не зная, какие слова она ему скажет, чтобы описать все это.

Теперь она избегала заходить в парк, не ходила больше и по рынку. Шла лишь до автобусной остановки, а потом обратно, вот и все. Она делала все возможное, чтобы не встретить Лиссу на улице. И все-таки ей часто казалось, что она видит ее высокую фигуру, мелькающую вдали.

Зима плавно перешла в весну, но дни оставались холодными. Ей полагался ежегодный отпуск, две недели, но она понятия не имела, куда поехать.

Она кликала мышкой по фотографиям коттеджей на белых песчаных пляжах Шотландии, по фотографиям озер, на вид достаточно глубоких, чтобы утопить целый город. Там малолюдно и, что особенно ценно, она там никого не знает. Ее душа жаждала чего-то, чему нельзя было дать точного названия, – чего-то простого и одновременно дикого. Она хотела попробовать на вкус соленую воду Северного моря, хотела почувствовать ветер на своей коже. Ночью ей снилось, как она бежит по какой-то открытой местности. Она просыпалась, часто дыша, и комната казалась ей совсем иной с реалистично резкими силуэтами ветвей деревьев на одной из стен.

Эпиталамион [20]

2008 год

Сегодня суббота, базарный день. Поздняя весна или раннее лето. На дворе май, и перед домом уже расцвел шиповник.

Сегодня они не собираются на рынок – сегодня Ханна выходит замуж. Лисса и Кейт по очереди приняли душ и тихо оделись в своих комнатах. День выдался прохладным и пасмурным, но, если верить прогнозу, должен был разгуляться.

Одеваясь, Лисса думала о Нэйтане. О своем друге. Она познакомилась с ним первой и давно подозревала, что, если бы она была более доступна все эти годы, он, возможно, захотел бы быть с ней. Но стал бы он теперь принадлежать ей? Почему-то именно сегодня ей захотелось, чтобы он обратил внимание на ее красоту, увидел ее. Она бы никогда не призналась себе в этом, но сегодня ей хотелось затмить Ханну, хотелось, чтобы ее заметили. Поэтому она срезала бирки с шелкового платья, купленного в Либерти – покупка была ей определенно не по карману, – и надела его. Подвела глаза зеленым. Надела туфли на высоких каблуках и была теперь под метр восемьдесят ростом.

Ханна одевалась у себя, с ней были родители. Она сама была удивлена, какой традиционной оказалась. Нэйтан, согласно обычаям, провел ночь отдельно, в доме своего брата. Утром мать Ханны постучала в дверь.

– О, Ханна, – только и смогла вымолвить она, увидев дочь в платье. – О, Ханна!

Они стояли в ожидании в самом большом зале загса. Все сошлись во мнениях, что для такой пары, как Ханна и Нэйтан, это лучшее место для регистрации брака.

Нэйтан стоял впереди. Лисса наблюдала за ним, за его лицом, костюмом. Вот уже в третий раз он просил брата проверить, не забыли ли они кольца.

В ответственный момент заиграла музыка, все встали, и появилась Ханна под руку с отцом. На ней было простое зеленое платье, волосы блестели, глаза сияли. Взглянув на нее, Лисса почувствовала себя виноватой. Как она могла подумать, что когда-нибудь сможет затмить ее? Эту женщину, которую она любила. Ханна была мифом, архетипом. Нэйтан стоял, ни на кого не отвлекаясь, и его лицо горело нетерпением: он ждал свою невесту.

Когда Ханна и ее отец прошли мимо Кейт, она всплакнула. Она вдруг подумала о своем отце и не смогла вспомнить, когда в последний раз прикасалась к нему. Наверное, много лет назад. Как же ей вдруг захотелось, чтобы он так же вел ее, – захотелось, чтобы ее собственный отец так же на нее смотрел – с гордостью и любовью. Возможно, только для этого и устраиваются свадьбы.

Где-то в середине свадебной церемонии Лисса встала и продекламировала [21]: