Ожидание

Еще полгода Саша проработала в агентстве «Солнечный сезон». Выглядело агентство не слишком солнечным: из-за массивных темно-синих дверей и повсеместной плитки под черный мрамор оно казалось холодным, неприветливым, пропитанным мрачной строгостью. Впрочем, коллектив был довольно радушным, начальник – веселым и абсолютно бесконфликтным, да и зарплата несколько выше, чем в «Парусах». Почти шесть месяцев Саша охотно и старательно плыла по мелководью рабочей рутины: проверяла паспортные данные клиентов, заполняла анкеты, готовила документы на визы. И она могла бы плыть и дальше – чтобы когда-нибудь выбраться на большую воду и наконец достичь благословенных берегов Анимии. Но, увы, «Солнечный сезон» не пережил кризиса и навсегда закрыл свои массивные темно-синие двери.

Как выяснилось практически сразу, кризиса не пережило большинство тушинских турагентств. И Саше пришлось вернуться в мир случайного, нежеланного, хаотичного трудоустройства. За последующие годы она сменила множество работ – от оператора колл-центра до менеджера по продажам в фитнес-клубе. Нигде надолго не задерживалась, не прирастала, уносилась малейшим порывом ветра. Да и разве можно было врасти в чужеродную мерзлую почву?

Саша старалась не унывать, несмотря на застрявшую где-то за ребрами тоску – гудящую, назойливую, отчаянно ищущую выхода. Словно оса, случайно оказавшаяся между оконными стеклами. Вопреки безотрадной рабочей повседневности, Саша усердно возделывала свой внутренний, ментальный сад, с юности цветущий стойкостью и упорством. Поздними вечерами, уложив Кристину спать и домыв посуду, она зажигала настольную оливково-зеленую лампу и открывала свой старый университетский учебник эдемского. Чуть слышно шевелила спекшимися губами, повторяя слова, крылатые выражения, неподатливые правила, расплывающиеся по краям многочисленными исключениями. Старательно удерживала в голове полученные когда-то знания, не давала им соскользнуть в подвальную черноту памяти. И пробовала потихоньку двигаться дальше, сквозь новые параграфы, новые тексты и упражнения, неиспробованные вкусовые оттенки лакомого языка. Саша бормотала про себя эдемские фразы, и у нее во рту, где-то под языком, всходило медовое теплое солнце, карамельно расцветал олеандр, упоительным устрично-йодистым привкусом плескалось море. Эдемский язык продолжал существовать внутри Саши, дышать, наливаться живыми интонационными соками. Не уходил, не растворялся среди зябких будничных мыслей. Саша понимала, что позволить ему уйти, даже немного отдалиться, ни в коем случае нельзя. Иначе ее внутренний сад постепенно омертвеет и густо зарастет сорняками.

Кристину Саша любила всеми фибрами материнской души, никогда не считала ее обузой, препятствием на пути к своей негромкой мечте. Все связанное с дочерью было милым, желанным, драгоценным. Ее крошечные розоватые мочки, родинка на правой лопатке – словно прилипшая сочная изюминка; набухающие ссадины, похожие на клубничный джем, проступивший откуда-то из недр сладкой детской души. Пшеничный жаркий аромат ее волос и повседневные запахи, рожденные ее неизменным нежным присутствием: кисловатый – от молока и подсохших яблочных огрызков, солоноватый – от жарящихся на батарее скомканных сырых рейтуз, после катания со снежной горки. То, как она спала – чуть слышно посапывая, с открытым ртом, оставляя темнеть на подушке пятнышко слюны; как приходила утром на кухню – растрепанная, сонная, улыбаясь теплыми глазами-щелочками. Как смотрела на мир – с прозрачной чистой безмятежностью, сияя особым, будто нездешним светом. Все отзывалось в Саше, озаряло ее сердце вспышками простой живительной радости, расплывалось внутри согревающим тихим счастьем. Безостановочно наполняло ощущением чуда.

Иногда, глядя, как стремительно Кристина растет, как молниеносно переходит из яслей в детский сад, из начальной школы в среднюю, Саша вздрагивала от укола внезапного жгучего сомнения: а что, если Боря был прав? Если она действительно замерла в топком ожидании чего-то иллюзорного, замкнулась в мыслях о будущем вечном лете, вместо того чтобы проживать свою давно начавшуюся жизнь? Если она не способна разглядеть реальность сквозь кокон своих детских грез? И, возможно, когда-нибудь кокон порвется и Саша увидит, что ее юношеская анимийская мечта ей не по возрасту, не по размеру, не по силе. Что ее мечта давно просрочена. А жизнь между тем прошла, незаметно протекла сквозь пальцы.