Ожидания Бена Уикса

Бен прошел в свой корпус, дошагал до общей комнаты. Леон и Хайдео смотрели фильм «Флетч». Чеви Чейз на экране играл в теннис. Дежурным на сей раз был мистер Тан, школьный учитель китайского, и Бен помахал ему рукой, дав знать, что он уже на месте. Мистер Тан сделал пометку в журнале рядом с фамилией Бена, кивнул и улыбнулся ему так, будто Бен добавил ему нужное слово в какой-то очень неподатливый кроссворд. Судя по часам на микроволновке, от которой по комнате распространялся аппетитный запах, было 22:37. Если Бен пробудет здесь до одиннадцати, то всякий, приходящий на проверку, будет знать, что он отметился очень рано. Поднимаясь по лестнице на свой этаж, Бен почти даже позавидовал мистеру Тану: как это, наверное, легко и замечательно — быть пожилым и уважаемым китайцем, как предсказуем и ясен каждый ожидаемый от тебя поступок.

Открывая дверь в комнату, Бен привычно кинул взгляд на репродукцию с гагаркой. Комната выглядела в точности так, как ее и оставили: с перекрученным как попало одеялом на его койке и с аккуратно расправленным на постели Ахмеда. Бену стало любопытно: а дома у Ахмеда есть слуги? И если есть — как он научился быть таким педантично аккуратным? В комнате стоял запах Ахмеда — его одеколона «Поло», этакого терпкого телесного духа, — и Бен открыл окно, чтобы проветрить.

Двое старшеклассников — Эннис и его сосед Фитци — уже начали периодически водить в свою комнату новичков, чтобы напоить тех до потери сознания. Оба они жили в «желобе» — в комнате на третьем этаже, названной так из-за своей длинной и узкой формы и скошенного потолка. Эта комната была самой что ни на есть желанной в общежитии, поскольку находилась дальше всего от учительских апартаментов. И Бен не мог взять в толк: то ли Эннис и Фитци получили «желоб», потому что были такими крутыми, то ли они сделались крутыми, потому что при жеребьевке размещения им выпала именно эта комната.

И если бы самого Бена в «желобе» заставили надраться, то, может быть, благодаря этому и засияло бы в его существовании что-то новое, и он смог бы тогда гордо носить свою бейсболку Marlboro Racing, и тогда он, возможно, стал бы более популярным, чем сейчас, даже если бы и не мог позволить себе определенные вещи. Пока что за исключением Рори да пары других ребят из их команды никому, по сути, и дела не было ни до Бена, ни до сквоша. Может быть, теперь даже в Сент-Джеймсе сквош сделался видом спорта для очень узкого круга любителей? Или, быть может, Бен получит признание, когда наконец наступит сезон игр и он начнет всех побеждать? Он надеялся, что если сделается значительнее и круче, то у школьной администрации, может быть, все же поубавится желания его отчислить? А еще его немного задевал тот факт, что Эннис и Фитци до сих пор не позвали его к себе выпить. Ведь одного того обстоятельства, что он является братом Тедди, было для этого достаточно. Или, может, он уже сделался в чужих глазах неплатежеспособным учеником?

Бен опустился на стул возле письменного стола и уперся локтями в колени. Ребята, которых Фитци с Эннисом выбрали на сей раз для попойки в «желобе», казались ему довольно странными кандидатурами. Почему-то они не пригласили к себе Джеда — но позвали Джереми Коэна, которого почти что можно было назвать жалким неудачником.

Бен вдруг подумал: а приехал ли уже из города Ахмед? Он представил, что сейчас наверняка творится в общей комнате на первом этаже. Вернувшиеся школьники один за другим заходили туда со свежего воздуха, от которого их начинало не на шутку развозить, и рассаживались по жестко обитым диванам, испуская поистине стариковский вздох.

На следующий день было воскресенье. Абсолютно ничем не занятый день, когда единственное, что можно было сделать, — это принять решение не делать никаких уроков на понедельник. Ребята в общей комнате ниже этажом переживали недолгую передышку, умоляя время хоть немного замедлить ход. Между окончанием субботних занятий и спортивных игр и началом новой учебной недели имелся разрыв в несколько часов, и сейчас, перед новыми школьными уроками, у них оставалось всего несколько часов, когда от них никто и ничего не требовал. Причем любое самостоятельно принятое решение, чем заняться: зайти ли к кому-то в комнату и поболтать, или поиграть на приставке в запрещенную в школе видеоигру «Нинтендо», или, может, просто лечь пораньше спать — любое из этих действий означало бы конец прочим возможностям и завершение выдавшейся передышки. И потому они откладывали это принятие решения и, ничего не предпринимая, сидели на диванах в общей комнате.