Ожившая сказка

Фрамп положил лапу мне на руку. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, и неважно, что он больше не умел говорить, потому что я вдруг понял, что он бы мне сказал. Он бы сказал: «Оливер, завтра будет лучше, чем вчера».

Я плюхнулся обратно на подушки, подложив руки под голову. Фрамп свернулся клубочком рядом и зафыркал.

Я представлял себе, какая замечательная будет у меня жизнь. Я думал, что побег из книги исполнит все мои мечты. Но похоже, мечты имеют свою цену. Когда ты делаешь одного человека счастливым, другой становится несчастным. Иногда я спрашивал себя: если бы королева Морин или капитан Крэбб увидели меня в школе, в новой одежде, с моими друзьями, узнали бы они меня? А я бы хотел этого?

За окном светил серебряный осколок луны. Каждую ночь сумрак отщеплял от неё по кусочку, пока не осталась бы тоненькая полоса. Я чувствовал себя этой луной: каждый день я терял понемногу себя.

Фрамп храпел во сне, дёргая ногами, словно ему снилось, как он бежит за Серафимой. Я осторожно выбрался из-под одеяла и направился вниз.

Остановившись в темноте перед дверью Делайлы, я повернул ручку как можно тише и проскользнул внутрь.

Она лежала на спине, её тёмные волосы рассыпались по подушке, словно у русалки под водой. На её коже отражались лунные дорожки, а простыня была сбита у ступней. Её длинная футболка будто бы поглотила её всю.

Когда ты встречаешь рассвет каждое утро, то привыкаешь к нему. Ты забываешь восхищаться гармоничностью цветов, перестаёшь замечать, как лучи солнца разливаются по горным вершинам и воспламеняют океан.

Я так привык к Делайле, что совершенно позабыл, насколько она прекрасна.

Глаза Делайлы медленно распахнулись, и она подскочила на кровати, едва не слетев с неё.

— Оливер, какого хрена?! — вскрикнула она. — Я чуть Богу душу не отдала!

Я отступил.

— Прости меня. Я не хотел тебя пугать. Просто… — я присел на кровать. — Я не могу уснуть.

Делайла подвинулась, освобождая место подле себя.

— Некоторые считают овец, если не могут заснуть, — поделилась она.

— Кто держит стадо в доме? — нахмурился я.

— Да нет же, это метафора. Суть в том, чтобы просто что-то считать. В детстве мама мне советовала считать мои сокровища.

Я задумался на мгновение. Затем перевернулся, крепко обнимая её, и почувствовал, как участилось её сердцебиение. Я сплёл наши руки и прошептал:

— Первое — твои руки.

Я оставил свой поцелуй на каждом веке.

— Второе — твои прекрасные глаза.

Я скользнул ладонями по её рукам и обнял за талию.

— Третье… твоя чудесная кожа.

Я оставил дорожку поцелуев от её плеча до подбородка, и она вздохнула.

— Четвёртое — твой голос.

Я провёл пальцем по её нижней губе.

— Пятое — твои губы.

И поцеловал.

Делайла ответила на поцелуй, и мне казалось, что мы оба говорим на каком-то своём, тайном языке. Я оторвался от неё только тогда, когда моё дыхание перехватило, и зарылся носом в её шею.

— Как я тебя люблю.

Она обхватила меня за плечи.

— Когда ты так говоришь… у меня за спиной вырастают крылья.

Я крепко прижал её к себе.

— Тогда я не дам тебе упасть, — пообещал я.

★★★

Два дня спустя Джессамин вернулась из больницы, и мы решили отметить это событие, заказав так называемую «еду на вынос». Её никуда не выносят, она состоит из нескольких восхитительных блюд из далёких стран. Хотя Джессамин была не очень расположена к еде, я же просто не мог остановиться.

— Никогда не пробовал ничего подобного. Это восхитительно, — заметил я, размазывая соус по лепёшке и отправляя её в рот.

— Ничего себе, — ответила Джессамин с задумчивым видом. — Раньше, когда я заказывала блюда из индийской кухни, ты до хрипоты доказывал мне, что китайская лучше.

— Наверное, мои вкусовые рецепторы становятся всё более искушёнными.

— Хм-м, — она выгнула бровь. — А ты точно мой сын?

Кровь застыла у меня в жилах. Неужели догадалась? Но Джессамин только рассмеялась.

— Мне теперь что, можно уже готовить брюссельскую капусту?

Какую-какую капусту? Сельскую? Я натянуто улыбнулся.

— Давай не будем торопиться, — предложил я.

Джессамин налила себе ещё воды. Я внимательно следил за ней с тех пор, как она приехала домой, словно она была хрустальной и от одного малейшего удара могла рассыпаться. Но, в общем, несмотря на то, что её лоб был перевязан, она казалась обычной.

Хотя я понятия не имел, какой именно обычной она должна быть.

Я знал, что мне нужно поставить Эдгара в известность о том, что произошло. И я не пытался скрыть от него правду, честно. Просто я хотел немного подождать, чтобы сообщить ему хорошие новости — что с его мамой всё нормально.

Но тогда мне нужно быть на сто процентов уверенным в этом.

Джессамин закрыла причудливые коробочки для еды и поинтересовалась:

— Как насчёт того, чтобы посмотреть кино? Можешь выбрать.