Ожившая сказка

Когда мы вернулись домой к Делайле во второй половине дня, я не мог её отпустить. Я держал её за руку, пока мы ехали; я обнимал её, когда мы зашли в дом и стали подниматься по лестнице. Я чувствовал себя приговорённым заключённым, которого ведут на эшафот.

К счастью, мать Делайлы всё ещё была на работе, так что мы избежали неловких расспросов по поводу того, почему мы такие печальные и мрачные. Делайла потянулась к дверной ручке своей комнаты, но остановилась.

— Готов? — спросила она.

— Разве к этому можно быть готовым? — ответил я.

— Я слышала, что завтра будет дождь, — прошептала Делайла, обнимая меня, и уткнулась носом в шею.

— Прости? — отступил я озадаченно.

— Я просто хотела, чтобы мои последние слова тебе были самыми обычными. Которые я бы сказала тебе, как если бы мы встретились завтра, и послезавтра, и послепослезавтра.

— Может, к среде распогодится, — хмуро кивнул я, подыгрывая ей.

Она сделала глубокий вздох и распахнула дверь.

На кровати, скрестив ноги, сидела Серафима. Её глаза опухли; вокруг неё высилась куча обёрток из-под еды. Она вытащила салфетку из коробки и звучно высморкалась.

— Когда мы отправимся домой? — прохлюпала она.

Я присел с ней рядом, а Делайла вновь вытащила сказку.

— Сейчас, — ответил я. — Эдгар нашёл способ нам помочь. Так что ты отправляешься не одна. — Мы с Делайлой обменялись долгим взглядом. — Я иду с тобой.

— Я так рада, — Серафима обхватила меня за шею руками, снова зарыдав. — Я боялась, что придётся возвращаться одной. Вдруг случилось бы что-нибудь ужасное?

Что-нибудь ужасное уже случилось, подумал я.

Делайла установила книгу на кровати и переплела свои пальцы с моими.

— Ну вот, — она раскрыла её на последней странице.

Лицо Серафимы тут же осветилось восторгом, когда она увидела родных, по которым скучала. Эдгар с Джулс вскочили.

— Готовы? — спросил он.

Я кивнул.

— А ты?

Эдгар сделал глубокий вздох, беря за руку Джулс.

— Да, — ответил он и повернулся к королеве, которая ободряюще мне улыбнулась.

Эдгар засунул руку в карман своей туники, — моей туники — и его лицо застыло в ужасе.

— А куда оно делось?

— Что ты имеешь в виду? — моё сердце бешено заколотилось. Без печенья я не вернусь в книгу.

— Оно было тут минуту назад. Вы не брали? — спросил он королеву.

— Зачем же оно мне? Ты хранил его как зеницу ока.

Эдгар заходил кругами, рассматривая каждый миллиметр земли.

— Никому не двигаться, — предупредил он. — Если печенье упало, я не хочу, чтобы от него остались крошки…

Хамфри принюхался, пуская слюни.

— Я его чую… Чую…. Чую…. Нет, стойте-ка, пахнет лошадью.

Он врезался во внушительную корму Чулка. Пони повернулся, а из его рта торчала вторая половина печенья. Вид у него был совершенно расстроенный, когда он понял, что его застукали на месте преступления.

— Я не смог удержаться, — сообщил он, всё ещё сжимая лакомство. — Оно прямо звало меня. Чул-o-oк… Я же такое ма-а-а-ленькое…

— Поверить не могу! — вскричал Эдгар. — Ни крошки больше.

— Клянусь, — пообещал Чулок. — Завтра же на диету.

Эдгар выдернул остатки печенья у пони и передал его королеве Морин, которая вытерла о своё бархатное платье конские слюни.

— Половина печенья — это мало, — заявил Орвилл. — Слишком большой риск. Сила магии может быть недостаточной. Так что загадывать желание должен Чулок.

— Я? — переспросил пони с тревогой, приложив копыто к груди. — Ну не знаю. Я же ведь даже не готовился. Речи у меня нет. И седло на мне не того цвета. И вообще…

— Чулок, — твёрдо заявил я. — Ты справишься. Я в тебя верю.

— Спасибо, Оли, — посмотрел он на меня. — А вдруг у меня не получится?

— Ты же ведь хочешь, чтобы я вернулся? Чтобы мы мчались во весь опор по Единороговому Лугу? И чтобы Серафима вплетала маргаритки тебе в гриву, как ты любишь?

— А маргаритки мне и правда идут… — задумался Чулок.

— Вот видишь? Всё просто. Тебе надо только съесть печенье, закрыть глаза и представить, что твои мечты осуществились.

— А я хотел завернуть вторую половинку и оставить её на потом… — помедлил он.

— Не придумывай, — вмешалась Делайла. — Чулок, я должна тебе кое-что сказать. Ты очень похудел. Даже рёбра выпирают. Боюсь, что ты недоедаешь.

У Чулка не только рёбра не выпирали — он собой загораживал почти всё пространство. Но уловка Делайлы сработала.

— Ну, — глупо ухмыльнулся пони. — Если так…

Он вытянул шею к руке Эдагара, и остаток печенья в тот же миг исчез в недрах Чулка.

— А теперь, — скомандовал Oрвилл, — загадывай.

Делайла тут же схватила меня за руку так крепко, что я почувствовал, как её ногти впились мне в кожу. Чулок медленно закрыл глаза, и я задержал дыхание.

Медленно, со всей тщательностью, отъетый круп Чулка поворачивался то в одну, то в другую сторону.

— Чулок! — заорал я. — Сосредоточься!

Пони распахнул глаза и с сожалением покачал головой.

— Прости-прости… — его глаза снова закрылись, и я почувствовал покалывание в пальцах рук и ног. Я посмотрел на наши с Делайлой руки и увидел, что моя стала пропадать.