Ожившая сказка

— Всё нормально, мам. Я уже был здесь раньше. И ты тоже. Ты написала эту сказку.

Она покачала головой.

— Неправда…Этого не может быть…

Рапскуллио поспешно шагнул к нам. Он взял мою маму за руку, упал на одно колено и склонил голову.

— Ваше величество. Это большая честь и радость наконец-то встретиться с вами.

Капитан Крэбб подошёл следующим и поцеловал её руку.

— Я клянусь вам в своей вечной верности, — пообещал он.

Хамфри бегал вокруг моей мамы кругами и лизал её колени.

— Ты вкусно пахнешь, — сказал он, и она изумилась.

— Ты… ты говоришь?

— Да, — ответил пёс. — Я знаю много слов. Картошка. Tермос. Карандаш. Коммунизм.

— Это… потрясающе, — произнесла мама. Чулок робко бросил к её ногам маргаритку. Она потрепала его гриву, и её лицо озарила улыбка. — Ты всегда был моим любимчиком.

— Я знал это, — ответил Чулок и скакнул в сторону.

Oрвилл первым заключил маму в объятия.

— Добро пожаловать домой, моя дорогая, — сказал он.

Один за другим остальные герои выступали вперёд и представлялись. Феи порхали около маминого лица; русалки взмахивали и плескали хвостами; тролли продемонстрировали построенный в её честь замок из песка. Даже Пиро, паривший в облаках, вывел в небе её имя, словно воздушным пером.

— Не хочу говорить, что я говорил тебе, — пробормотал я. — Но я говорил тебе.

Mама взглянула на меня и покачала головой.

— Мне всё это снится. Я, должно быть, сплю.

— Вроде того, — ответил я. — Ты привыкнешь к здешним странностям. Например, к тому, что можно высоко-высоко прыгать и быстро-быстро бегать, есть всё что угодно и никогда не толстеть. Или к тому, как можно переходить от страницы к странице. Всё может казаться сном… но это наша новая реальность.

Мама придумала историю ради меня, много лет назад, когда я боялся смерти. В этот раз я сделаю то же для неё.

— Пойдём, — произнёс я, беря маму за руку. — Здесь есть на что посмотреть.

Я видел, что она по-прежнему думала, что вот-вот должна проснуться. Я видел, что она не верила собственным глазам. Mожет, маме потребуется некоторое время.

При этой мысли я невольно улыбнулся. Потому что здесь именно времени у нас было в достатке.

★★★

Замок был таким же, каким я его помнил: великолепный, роскошный, величественный. Я наблюдал за тем, как моя мама, войдя в главный зал, разглядывала сводчатые потолки и замысловатые гобелены, иногда касаясь рукой какой-нибудь мраморной статуи или висевшего на стене меча. Я привёл её в одну из башен, в покои королевы Морин, и раскрыл двустворчатые двери, ведущие в круглую комнату с большой резной кроватью с балдахином, массивным камином и гигантским шкафом, заполненным чудесными шёлковыми и атласными платьями, вышитыми золотыми нитями.

— Ну? — робко поинтересовался я. — Тебе нравится?

— Он прекрасен, — ответила мама. — Жду не дождусь, когда проснусь и расскажу тебе о нём.

Я вздохнул.

— Ты не спишь, мам. Ты здесь по-настоящему. Мы здесь по-настоящему. Навсегда.

Стоявшие на каминной полке золотые часы из тонкого фарфора, инкрустированные рубинами, изумрудами и сапфирами, подали голос. Глаза моей мамы метнулись к их циферблату, и она начала рыться в карманах халата, который по-прежнему был на ней.

— Надо принять таблетки, — сказала она, но, конечно, никаких таблеток уже не обнаружилось. Они исчезли при перемещении.

Mама обыскала оставшиеся карманы.

— Должно быть, они выпали на том пляже, — предположила она. — Нам надо возвращаться.

— Нет, не надо. Тебе не нужны здесь эти таблетки. Тебе они вообще больше не нужны.

— Эдгар, ты должен принять тот факт, что я больна. Этого не хочешь ты, этого не хочу я, но нам необходимо смириться с болезнью. Процесс будет проходить намного легче, если мои припадки прекратятся.

Расстроившись и отчаявшись доказывать ей, что она здесь выздоровеет, я схватил часы с полки и швырнул их со всей силы о стену. Они разлетелись на тысячу осколков: шестерёнки, пружинки и камни рассыпались по паркету.

— Что ты наделал? — воскликнула моя мама, тут же падая на колени и пытаясь собрать осколки, но они, задрожав, выскочили из её ладоней; шестерёнки потянулись друг к дружке, вставая на свои места, а золотые соединительные механизмы срослись вновь, и вот часы, целые и невредимые, предстали на полу перед мамой.

Я поднял их и осторожно поставил обратно.

— Именно это я и пытаюсь объяснить тебе, — сказал я. — Ты не можешь болеть здесь. Книга исцелит тебя.

Моя мама поднялась и протянула к часам дрожащую руку.

— Ну конечно, — пробормотала она. — Я понимаю.

— Правда?.. Ты правда понимаешь?

— Мы никогда не умираем во сне.

Я закрыл глаза. Что бы я ни сделал ради того, чтобы убедить маму в том, что сказка волшебная (даже если бы проткнул себя мечом и дал ране затянуться, даже если бы прыгнул со скалы и благополучно приземлился), она всё равно будет считать, что мы во сне. Может, так оно и есть. В конце концов, вся эта история — плод её воображения.

Внезапно я понял, куда нужно её отвести.

★★★