Озябший ангел

Рядом с печкой лежал средних размеров топорик. Вовка отколол от принесённого им полена несколько щепок, разорвал учебник химии и зажёг огонь в печи. Но всё, чем он сейчас занимался, проходило мимо его сознания. Потому что он искал решение главного для себя вопроса: как ему поступить с пайком, который лежал у него за пазухой?

Вовка вспомнил своих младших братьев Витьку и Петюшку, подумал: они тоже голодают, вздохнул и начал расстёгивать фуфайку. Когда он зашёл в кухню и положил перед ребятами по камушку сахара и по отщипнутому кусочку хлеба, они затаили дыхание. Вовка почувствовал это. Ручки Анюты дрогнули, и она посмотрела сначала на него, потом на брата.

– Ешьте, ребята, – сказал Вовка, успокаивая ладонью внезапно возникшую в животе резь. – Я печь затопил, сейчас положу в неё дрова и дверцу закрою. Мне домой пора. Не сгорите, Санька, а?

– Не сгорим, – ответил паренёк. – Я уже большой.

– Ну, тогда расскажи, чего нельзя вам делать?

– Нельзя дверцу открывать в печке, зажигать спички.

– Молодец, а ещё?

– Аньку обижать… – задумался мальчик.

– Правильно. И выходить из квартиры, – дополнил Вовка. – Это вам просила напомнить ваша мама. Ждите её дома. Всё понятно?

– Понятно, – не сводя глаз с хлеба и сахара, ответили ребятишки.

– Ну, тогда, до свиданья, – сказал Вовка.

– А ты ещё к нам придёшь? – поспешно спросил Санька.

– Ладно. Приду.

Вовка вышел в комнату, положил в печь одно палено, закрыл дверцу, пододвинул жаровню с золой к самому поддувалу. И ушёл.

Он брёл по холодному зимнему городу и, несмотря на сосущую в животе пустоту, чувствовал себя спокойно. Дома Вовка тоже немного протопил – он не мог не экономить – и сварил щи с крапивой и одной картофелиной. Налил себе тарелку, хорошо посолил и поперчил. Поел и стал ждать тётю. Она пришла серая от усталости. Вовка пригласил её за стол. Поставил перед ней тарелку щей. И только сейчас вытащил из кармана паёк. Он рассказал ей всё, что с ним приключилось. И в довершение сказал:

– Себе я не взял ни крошечки. Ей-богу! А вот от Саньки и Анечки утаить, что у меня есть хлеб, не смог. Она попросила кушать, понимаете. Я не выдержал и отщипнул им хлеба, и дал по кусочку сахара.

– Что ж, ты всё правильно сделал, Вова. Маленьких детей жальче всех. Они не понимают: почему им не дают есть? Я и сама не хожу к соседям только потому, что Настя и Костик всегда смотрят на мои руки: что ж я им принесла? А что я могу им принести, если мы и сами голодаем? Изредка я даю им крапивы для щей. Но у них на четверых только одна рабочая карточка Татьяны; дедушка – на иждивенческой, плюс две детские. Семьсот пятьдесят граммов хлеба на всю семью, – мыслимо ли это? Ведь ничего же другого практически не выдают.

– Они умрут? – спросил Вовка.

– Если выживут – это будет чудо.

– А мы? – в упор посмотрел на тётю Вовка.

– Не знаю, – безнадёжным голосом ответила тётя Мария. – Во всяком случае, постараемся выжить. Будем держаться друг за друга. Даст Бог, выдержим эту зиму. У нас хоть не холодно. А я, дура, ещё смеялась над тобой. Нет, Вовка, ты у меня молодец.

Глава 8 Искушение

Галя Хачёва, отстояв в магазине целых десять часов, едва живая возвращалась домой. Настроение подавленное. «Ох и скверная нынче жизнь, – думала она, – несчастье за несчастьем». Буквально неделю назад всему населению города уменьшили нормы выдачи продовольствия, и в тот же день их семья получила извещение о том, что без вести пропал их Сашка, где-то под Тулой. Это известие маму прямо-таки подкосило, она разболелась не на шутку. А так как заводы из-за нехватки топлива стали один за другим закрываться, то её место тут же было занято. А маму перевели из рабочих в служащие столовой, что ещё больше усугубило их положение. Потому что хлебная норма служащих вдвое меньше, чем у рабочих.

Сегодня новая беда: очередное сокращение норм. И вот Галка несёт домой всего двести пятьдесят граммов хлеба. И это на двоих! Страшно. Из задумчивости её вывел простуженный мужской голос:

– Девочка!

Галина оглянулась. От легковой машины, стоящей возле крепкого кирпичного дома, в котором ещё совсем недавно жили немецкие колонисты, к ней подходил молодой мужчина в чёрной морской форме.

– Боцман Нефёдов, – козырнул он. – Здравствуй, девочка.

– Здравствуйте.

– Ты не могла бы мне оказать одну услугу?

– Да?

– Я приехал с начальником, рассчитывал заскочить в город к своей сестре, но оказалось, что времени на это у меня совсем нет. А так хочется поддержать её. Ты не могла бы отнести ей этот пакет? Я тебе заплачу.

– Я и так отнесу, – поторопилась она согласиться. – Не волнуйтесь. Где она живёт?

– Вот адрес, – подал он ей листок бумаги.

Она прочла и осуждающе посмотрела на моряка.

– Но ведь это на другом конце города, а трамваи туда уже не ходят…

– Значит, не сможешь? – огорчился он.

Галя обречённо вздохнула.

– Ладно уж, раз пообещала, схожу. Туда очень далеко. Сегодня никак не успею. А завтра не моя очередь стоять за хлебом, вот с утра и понесу.

Моряк в глубоком раздумье посмотрел на девочку, по сути подростка, заморённого, как и большинство горожан голодом, оглянулся вокруг. Улица была пустынна.