Озомена

От этих слов у Озомены кровь стынет в жилах. Морщась, она усаживается поудобней. Что еще за дар? Зачем ей такой дар, который как ожог, от которого в душе все всколыхивается, да так, что выть хочется? Ей страшно до ужаса, до немоты от одной только мысли, что она общалась не просто с мальчиком, а с духом своего умершего дяди, который к тому же дотронулся до нее. Ведь он был так же осязаем, как сейчас бабушка. Озомене хочется расспросить бабушку поподробней, но она страшится ответов. От нехороших предчувствий во рту у девочки становится сухо.

Озомена знает, что не бывает жизни без мертвых: кто-то из усопших остается в могиле, но иные бродят как потерянные, не имея по той или иной причине возможности быть погребенным. До нее доходили всякие деревенские истории, как метлы сами собой подметают двор, как птицы врезаются в высоковольтные провода и, ударившись оземь, превращаются в людей. Она знала, что нельзя ничего брать у чужих, потому что можно превратиться в черепаху или курицу и тогда тебя используют в ритуале жертвоприношения. Озомена помнит, как мрачнели ее родители, когда в вечерних новостях рассказывали об очередном пропавшем ребенке. Это были так называемые киднепперы. Неизвестно, удавалось ли им получать выкуп или нет, но люди и дети так и не возвращались домой. Значит, план срабатывал и все повторялось снова и снова.

– Ты что, испугалась? – спрашивает бабушка, всматриваясь в лицо Озомены.

– Нет, – неуверенно отвечает та, и сразу становится ясно, что она лукавит.

Бабушка снова улыбается, обнажив свои острые зубы.

– Не боишься, вот и правильно, нечего бояться мертвой родни. Если встретишь кого, обязательно поговори с таким. А когда мы с дедушкой умрем, ты и все твои братья и сестры пусть сделают жертвенное возлияние.

Озомена вытирает вспотевший лоб. Она пытается убедить себя, что все дело в горячей каше, всего-то. Но рана на спине назойливо ноет.

– Дай-ка взгляну, – говорит бабушка.

Отставив поднос с пустой тарелкой, Озомена ложится на живот. Со вздохом старая женщина глядит на внучкину рану, подходит к комоду и роется на полках. А потом, вернувшись к внучке, начинает втирать в спину охлаждающую мазь. По запаху Озомена знает, что это Savlon. Боль понемногу утихает.

– Скоро пройдет, ранка почти зажила, – бормочет бабушка. Ее янтарного цвета глаза поблекли от житейских невзгод, но после этой истории с мальчиком бабушка явно приободрилась. Она перебирает в шкафчике какие-то вещи и загадочно улыбается. Раньше она была настолько красивой, что ее отец, то есть прадедушка Озомены, разрешил ей подточить зубы, чтобы красота сильнее бросалась в глаза. Бабушка и по сей день сохранила свой величественный вид и похожа на хищную птицу. Хотя она одного роста с внучкой, разве не отличишь ребенка от умудренной жизнью женщины? От многолетней деревенской работы руки у бабушки жилистые, сильные, а уж если она выйдет на улицу и заговорит, то голос ее разносится по всей округе.

Озомена не хочет вставать, как того требует бабушка. Сытый желудок и тревога сделали девочку вялой. И что, неужели из-за этого «дара» ее умерший дядюшка будет являться к ней, когда ему вздумается? Но зачем? Сначала Мбу с ее привилегиями ады[67], потом малышка, которая… ладно, она просто малышка. А тут еще и этот дух, который поранил ее и напугал до смерти. Нельзя ли как-то вернуть этот дар обратно, в чем бы он ни заключался?

Так думает Озомена, но бабушка берет ее за запястья и заставляет подняться с кровати.

– Поспеши, дитя мое, – говорит она. – Мы должны успеть, пока наши не вернулись из церкви.

Сельская жизнь везде выглядят одинаково, – думает Озомена. Каменистые, в колдобинах дороги и тропинки, утоптанные до красной земли. Под деревьями собираются мужчины, ведут разговоры, пьют вино и играют в нчо[68]. Кругом расхаживают курицы с цыплятами, раскрашенные в яркие цвета, чтобы отпугивать ястребов. К крыльям каждой птицы прикреплена бирка с именем владельца. Нрав деревни Оба проявляется в неторопливости самих ее жителей. Именно так, плавно покачивая бедрами, двигаются женщины, примотав к спине ребенка, а на голове у них балансируют корзины с фруктами или едой. Дети постарше носятся по деревне, выполняя поручения взрослых или просто играя в салочки. И чем бы ты ни был занят, беседа никогда не прекращается. Люди здороваются, перекрикиваясь через дорогу, договариваются о чем-то, справляются о здоровье болеющих и перекидываются лечебными снадобьями. Это ничем не похоже на обмен «любезностями» в городской толчее или в пробках на дороге. В полдень жизнь в деревне замирает, прямо как сейчас, когда бабушка куда-то ведет Озомену. Впереди стоит на ржавых дисках старый фургончик «Форд», из-за него выпрыгивает какое-то животное на цепи. Девочка вздрагивает, а потом вспоминает, что уже видела его прежде. Это просто маленькая серая мартышка: оскалившись, она шипит на девочку.