Читаем Озомена полностью

Озомена

И тогда я стараюсь сидеть смирно.

Мама выбирает бубу с запахом, туго затянув на талии пояс. Ворот бубу немного съехал вниз, оголив мамино плечо, прямо как у кинозвезды. Мама идет в гостиную, я следую за ней.

– О, какие люди, – говорит мама.

Прибыли все дядюшки – Оби, Амос и Шува. Дядюшка Оби расхаживает по комнате, рассматривает расставленные повсюду вещицы, берет их в руки и ставит на место. Услышав мамин голос, он оборачивается и натянуто улыбается. Он приехал со своей женой – она такая низенькая, и раньше мы с ней были одного роста, но с тех пор я заметно вытянулась. Тетушка Чинаса имела обыкновение одалживать у меня обувь и никогда ее не возвращала.

Дядюшки здороваются, они словно не знают, куда деть свои руки и ноги, настолько неловко себя чувствуют, даже глаза отводят. Зато тетушка Чинаса такая беспардонная, смотрит на меня и говорит со смешком:

– Надо же, как ты вымахала. Теперь твоя обувь мне точно будет велика.

– Прошу вас, присаживайтесь.

Дядюшки опускаются на диван и начинают нервно ерзать, словно к ним в штаны заползли муравьи.

– Трежа, принеси, пожалуйста, минералки, – просит мама, но дядя смущается.

– Не стоит беспокоиться, – говорит он. – Мы просто повидаться ненадолго.

– Как это так? Вы мои гости, я вас и колой угощу. Доченька, захвати и колу.

Я выхожу из гостиной. Вот еще, угощать их, да пусть подавятся. Я бы с ними даже разговаривать не стала, пусть слюнями изойдут. Я и не думаю уходить, стою в коридоре и подглядываю.

Дядя Амос и дядя Шува рыщут глазами, рассматривают, чем бы поживиться. Есть у нас и телевизор, и стереоколонки. Мне это ничего не надо, но мама сказала, мол, вели духу, чтоб принес, он и принес. Мама сказала, что папа любил такие вещи, и это правда. Но внутри у меня все сжимается. Мама что, не понимает, почему ее желания исполняются? Этот дом и все остальное нам не задарма досталось. Я заполучаю это ценой человеческих жизней, а потому оказываюсь в долгу. Мне, конечно, приятно спать в нормальной постели, но все остальное перебор, я просто хочу вернуть папу.

– До нас дошли кое-какие слухи… – говорит дядюшка Амос, переглядываясь с дядюшкой Оби, и тяжело сглатывает, а шея у него длинная, как у жирафа.

– Слухи? А что такое? – спрашивает мама.

– Мы посоветовались и решили прийти и познакомиться с твоим мужчиной. Он тут?

– С каким еще мужчиной? – удивляется мама.

– Ну, к которому вы переехали, разве нет? Он поступил непорядочно. Ведь ты была замужем, а если он хочет на тебе жениться, то прежде должен прийти к нам. – Это теперь дядя Оби говорит. Он вечно навязывает свое мнение, только тут сильно промахнулся.

Мама откидывает голову назад, волосы ее уже отросли ниже лопаток. Мама неудержимо хохочет, хлопая в ладоши, а потом зовет привратника и говорит:

– Проводи-ка их прочь.

Дядюшки выпучили глаза от удивления, как лягушки, а дядюшка Оби пытается что-то квакнуть, но привратник – он родом из Авуса-Хилл[96], то есть северянин, – говорит что-то на языке хауса и начинает выталкивать их в коридор, и дядюшки в страхе ретируются. Заметив меня, дядюшка Оби зло осклабился.

– Что ж ты, племяшка, ничего не спросишь про своих братьев и сестер, мы же родня все-таки. На-ка, держи. – И он сует мне десять найр.

Я не отказываюсь и сую деньги в карман.

– Спасибо.

– Мы еще придем, ясно? Нехорошо твоей маме, одинокой женщине, отказываться от поддержки родственников. Нынче такая жизнь пошла, столько вокруг мужчин, которые начнут заглядываться на тебя и твою маму. Ну, мы пойдем, а вы тут берегите себя.

Дядюшка Оби пытается сохранить лицо, словно мама их не выгоняла. Я молча киваю, как ящерица агама[97], но пропускаю его слова мимо ушей. А тетушка Чинаса все без конца улыбается, как будто у нее в мозгу что-то заклинило. И это те самые люди, которые оставили нас без всего и поотбирали на похоронах конверты с деньгами, буквально вырывали их из маминых рук, подлые людишки. Если б тетушка Оджиуго вовремя не припрятала часть денег, мы бы с мамой с голоду умерли на счастье дядюшкам.

У дядюшки Оби новая красная кепка. Слышала, что на деньги, вырученные от продажи папиного имущества, он купил себе какую-то начальственную должность. Только что ж он такой неопрятный, и волосы всклокочены. Видать, не смог он быть начальником. Потому что на одних деньгах далеко не уедешь, надо еще голову на плечах иметь.

Дядюшка Шува, как всегда, отмалчивается, пришел вместе со всеми и ушел.

Вот мы и одни. Мама поправляет ворот бубу и говорит:

– Да что они понимают? И как смеют так разговаривать со мной, урожденной Акуабата![98]

Мне вовсе не нравится ее настрой. Потому что я-то знаю, благодаря кому мы вырвались из дыры, в которой жили. Но я не говорю об этом вслух.

– Эх, задали мы им перцу, – не унимается мама. – Они что, за дурочку меня держат? Вот же ненасытные глотки, думают перехитрить меня? Не на ту напали. Я много чего могу.

Но я-то знаю, в чьих руках наше теперешнее благополучие.