Озомена

В ночи слышится знакомый трубный звук: от дерева в центре двора отрывается птичий силуэт, и в сторону Озомены летит комок из перьев и длинного клюва. Крик птицы больно отдается в барабанных перепонках Озомены, кожа ее покрывается мурашками. Озомена несется к своей комнате, но спотыкается и падает. Джой уже забежала в комнату. На земле валяется дымящаяся лампа семиклассницы.

– Дверь запри! – шипит Джой, но руки Озомены дрожат и не слушаются. У них дверь с фокусом: чтобы ее закрыть, нужно сначала ее приподнять, а потом дернуть вбок, но от страха у Озомены ничего не выходит. Джой вскакивает с кровати, подбегает к двери, раз-два – и готово. Фонарь в руках Озомены жутко дымит: керосин закончился и фитиль догорает.

На ватных ногах Озомена добирается до кровати. От падения болит запястье, девочка задумчиво потирает его. Вот если б она держала лампу выше, то заметила бы, как эта птица сидит на ветке со сложенными крыльями и глядит прямо на нее. Она узнала этот трубный звук, она слышала его во время драки, после которой провалилась в другой мир.

– Это была окпоко, птица-носорог, – говорит Угочи, она с утра не в настроении. Муссонный ветер – сильный и колючий, так что девочки устроили себе бег на месте, чтобы согреться. Новенькая Чинонсо согласно кивает – мол, Угочи верно говорит.

– Ты прямо все на свете знаешь, – бурчит Озомена.

– Не все ж тут тупые овцы, – говорит Угочи. – Вообще-то мой папа адвокат, он много чего изучает.

Нкили прыскает от смеха:

– Он что, и птиц изучает? Типа, птичий адвокат?

Угочи замирает на месте.

– Ну а твой папа чем занимается?

Нкили игнорирует ее и приступает к упражнениям по растяжке. На ней две пары длинных гольф, доходящих до самых шорт, очень пружинистые кроссовки и спортивная куртка с молнией, застегнутой до самого подбородка. Вот Нкили точно оделась правильно, а Озомена уже околела в одной футболке – уж скорее бы началась пробежка.

– А я и не знала, что есть такая птица, – говорит Озомена. – Бабушка рассказывала мне про одного окпоко, но так звали игве того места, где я родилась. Но эта история скорее связана с сотворением мира. – Несмотря на язвительность Угочи, ей хочется поговорить про окпоко.

– Кажется, я слышала что-то подобное, – подхватывает разговор Чинонсо. – Как увидишь птицу окпоко, значит, тебе всю жизнь будет везти.

– Ой, вот бы и мне ее увидеть, – говорит одна из тройняшек. Девочки стоят, обхватив себя руками, и непонятно – то ли от холода, то ли от горячего желания встречи с птицей-носорогом.

– Да хватит вам, – обрывает их Угочи. – Увидеть ястреба – плохая примета, как и увидеть сову. А если птица насрет вам на голову, то это, видите ли, хорошая примета, – перечисляет Угочи, загибая пальцы. – Птицы – это просто птицы. Нет никаких хороших или плохих примет, только тупые так думают.

– Нет, я просто хотела сказать, что есть вещи, не поддающиеся… – говорит одна из тройняшек, но умолкает под язвительным взглядом своей предводительницы.

Между тем Озомене хочется продолжить тему.

– Ну а в ведьм ты веришь? – спрашивает она.

Угочи театрально вздыхает:

– Если кто-то хочет убить тебя, то это факт. Но если кто-то считает себя ведьмой, то он должен доказать это: например, убить тебя или отравить. Тогда это будет взаправду. – И с этими словами она отворачивается, словно ей неинтересно беседовать с недоумками. – А уж говорить всякую фигню про птиц – это вообще.

Звучит свисток мистера Ибе, и девочки выстраиваются в линейку. Учитель смотрит на Озомену, и она опускает голову, помня его жест, когда она угодила мячом в нос футбольной звезде. Мистер Ибе подзывает Озомену, и та с неохотой выходит вперед. Учитель разворачивает ее лицом к девочкам, крепко взяв за плечи – так и хочется скинуть с себя его руки. Мистер Ибе грозно смотрит на Озомену, словно читая все ее мысли. Итак, он назначает ее задающей темп, возражения не принимаются.

От этой новости у Озомены все сжимается внутри. Ну какой из нее спортсмен? Каждую субботу она клянется себе, что пробежит дистанцию до конца. Да, за эти пару месяцев она стала крепче и сильней, но всякий раз сходила с дистанции. В прошлый раз она выдохлась за две мили до финиша, и ее отправили обратно в «Новус». Предчувствуя неудачу, Озомена уже заранее сгорает от стыда.

Поверх спортивной формы многие девочки натянули свитера или обвязались палантинами. Мистер Ибе идет вдоль линии, заставляя всех снять лишнее и сложить все это на крыльцо продуктовой лавки.

– Если кому-то холодно, надо быстрее шевелиться, – говорит он. Голос у мистера Ибе глубокий, сильный, грудь накачанная, аж мышцы вздымаются. На нем обтягивающая футболка без рукавов и короткие шорты, но вот черные гетры очень нелепо смотрятся с белыми кроссовками. Учитель объявляет построение для мальчишек: все это время те без остановки бегали по кругу, то выныривая из густого тумана над полем, то снова окунаясь в него.

Над землей всходит солнце, и его первые лучи, словно подмигивая, пляшут на блестящем свистке физрука.

– Вперед! – объявляет он.

По рядам проносится стон. Озомена вся покрывается мурашками, но быстро берет себя в руки.