Озомена

Он молча засовывает руку в карман своей короткой туники, и я уже по запаху догадываюсь, что это. Он вкладывает мне в руку семечко и смотрит на меня выпученными глазами. А ноги у него опухшие, как у слона, словно ему пришлось обогнуть земной шар. Я точно знаю, что его бабушка не в курсе, куда отправился ее внук, иначе она дала бы ему деньги на проезд или спросила, зачем ему потребовалось нас отыскивать.

Именно после этого в тот же день я заявила маме, что хочу учиться не в обычной школе, а в школе-пансионе. Мама говорит мне, чтобы я сама подыскала подходящее место, которое было бы мне по нраву, ведь я уже большая девочка. И я знаю, что выберу школу подальше от этих мест, чтобы Ифеаний меня точно не нашел. Ну а если что, буду кричать и звать на помощь.

После визита Ифеания я стала запираться в комнате. Помнится, дух говорил, что я позвала его своим плачем. Только теперь из глаз моих не прольется ни слезинки. Постоянно вспоминаю, как дибиа засунул руку мне под блузку и как потом у меня ломило все тело.

И сейчас, собрав всю свою душевную боль, я зову ее, Повелительницу костей, зову ее на языке игбо, именно теми словами, какие произносил дух. Я зову ее и зову, совершив вокруг машины семь кругов, прямо как дибиа.

Я жду хоть какого-то отклика, но ничего не происходят.

«О, Повелительница костей, о, Повелительница костей, молю тебя, приди».

И тут я начинаю плакать. Ведь если б рядом был папа, разве я стала бы заниматься такой ерундой? Он сразу бы поинтересовался, как я себя чувствую, не то что мама, которой все равно. Ей только и надо, чтобы я заботилась о ней, как будто я папа, а не маленькая несчастная девочка. Если б папа был жив, разве он позволил бы, чтобы кто-то касался моей груди?

Как бы то ни было, мой зов остается без ответа.

ТретьяВторая невеста

Тельма, Тельма, Тельма.

Тельма была хорошей девочкой. Легкой в общении, таких любят. Волосы у нее были черными, как вороново крыло, и она никогда не подкрашивала губы, как некоторые. Очень способная, не зря же ее посадили за первую парту. Немного воображуля, конечно, но не так чтобы слишком. Самый большой ее талант состоял в огромной наблюдательности, ничто не ускользало от ее внимания.

Тельма знала, что ее родители несчастливы в браке, еще до того, как они сами это поняли. Она видела, какие взгляды кидал ее папа на своего шофера, что часами мыл и полировал его машину. Немного повзрослев, Тельма заметила, что похожа не на маму с папой, а на своего дядю Джофри, доброго и тихого человека – он был шафером на свадьбе у родителей, а сам до сих пор так и не женился. Люди все знали, просто вслух об этом не говорили, а для Тельмы эти догадки стали как обжигающе горячий ямс во рту, который так и хочется выплюнуть – потихоньку, конечно, потому что уверенности не было, но, судя по некоторым разговорам, это все же было правдой. И Тельма пригрозила родителям, чтобы они не смели разводиться.

А потом однажды перед контрольной она увидела, как какая-то старшеклассница стоит на улице спиной к ее окну и, задрав юбку, пишет шпаргалки на ногах. Тельма лежала на спине в своей кровати, подложив руки под голову и притворившись спящей. Брезжил серый рассвет, но она точно видела, как девочка пишет ответы на ноге мелким почерком. Она ничего не стала делать, решила подождать. Несколько старшеклассниц прикрывали Тельму, освобождая ее от уборки и наказаний. На самом деле они терпеть ее не могли, но притворялись, будто уважают Тельму за ее успехи в учебе. Втайне они гадали, есть ли у нее на кого-то компромат, но не смели спрашивать. Зачем кидать камни в дом, выстроенный из стекла?

Уже днем Тельма сидела на деревянном помосте и рисовала в альбоме, и вдруг увидела, как эта самая одноклассница потихоньку нырнула в высокую траву, скрывшись из виду. Тельма спрыгнула с помоста и потихоньку пошла следом. Шуршание и шепот травы заглушали ее тихие шаги, а потом Тельма увидела эту девочку в обществе незнакомого мальчика-оборвыша. Он явно был из деревни, и эти двое о чем-то разговаривали. Вернее, говорила девочка, а мальчик общался жестами и казался каким-то заторможенным. Надо же, одним выстрелом сразу двух зайцев. Должно быть, девочка и сама проживала в какой-то из близлежащих деревень, иначе с чего они друг друга знают? Только почему, в отличие от других детей на стипендии, эта скрывает, что местная? Тут явно что-то нечисто, и Тельма решила поразведать. И еще – мальчик с девочкой не имеют права общаться на школьной территории, даже если один из них тут не учится.

Высокие заросли травы забеспокоились на ветру, заслоняя обзор. А когда ветер стих, эти двое исчезли. Но Тельма полагалась на свое чи, зная, что однажды все равно застукает их снова. Развернувшись, Тельма собралась уйти, и тут перед ней возникла эта девочка, лицо ее перереза́ла широкая улыбка.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

От неожиданности Тельма даже уронила карандаш.

– Я? Рисую траву. – Собравшись с духом, она задала встречный вопрос: – А ты что тут делаешь?

– Я? Пришла за тобой.