Озомена

Тельма почуяла неладное, но девочка уже крепко схватила ее за пояс и быстро потащила за собой, едва ли не приподнимая над землей. Тельма не ожидала от нее такой силищи и не смогла вырваться. Занервничав, она шла за девочкой и все время оглядывалась.

– Что ты там высматриваешь? – спросила девочка.

– Я карандаш уронила.

– Да он же у тебя в руке, глупая, – рассмеялась девочка и вдруг умолкла. – Ого, кровь. – Она указала на живот Тельмы.

Та приподняла кофточку и увидела надрез, но слишком маленький, чтобы оттуда вылилось столько крови.

– Наверное, ты порезалась о слоновью траву, – то ли спросила, то ли констатировала девочка и улыбнулась. – Дай-ка помогу. – Вытащив из кармана юбки бумажный пакетик, она извлекла из него ватный диск, промокнула ранку и подула на нее. Тельма болезненно поморщилась. Затем девочка заклеила ранку пластырем.

Возле комнаты привратника девочка отстала от Тельмы и поспешила прочь. Тельма неровной походкой пошла к себе в комнату. Она сокрушенно кусала губы, гадая про непонятности, связанные с этой девочкой.

Обычно такая подвижная и бойкая, через неделю Тельма вдруг обнаружила уплотнение вокруг пупка, которое становилось все больше и больше. Она вроде помнила о причине этой неприятности, а потом снова вроде как забывала. Да и кто поверит в ее историю? Слишком много девочек недолюбливали ее.

Глава 29

Озомена: день сегодняшний

У Озомены периодически болит голова. И всегда это начинается внезапно. В такие моменты кажется, будто голова разрастается до непомерных размеров или становится такой маленькой, что на ней едва умещаются два глаза. Ночь сегодня тихая – лишь какая-то зверушка возится в мусорном баке, но никаких шагов, слава богу, не слышно.

Озомена лежит в своей кровати в комнате номер четыре и размышляет, насколько поменялись ее представления о тишине. Воздух заполнен звуками насекомых и ночных существ, но это не вызывает никакого чувства тревоги. И вот она лежит на темно-лиловых простынях, перешедших ей в наследство от Мбу, и пытается заснуть.

Тельма. Мельница слухов продолжала крутиться, перемалывая, обсасывая детали скандального события прошедшего дня. Тельма понесла! Но от кого? В представлении Озомены есть огромная разница, как именно это называется. Потому что она знает, что такое беременность, она видела много картинок в отцовских медицинских книгах – да что там говорить, по ним она училась читать, не видя в этом ничего предосудительного. Но тут совсем другое дело. «Понести» – это не то же самое, что забеременеть. Беременность – это чисто медицинский термин, безо всяких оценочных суждений. А вот «понести», да еще в таком юном возрасте, – это совсем другое. Это чревато большими последствиями, позором для семьи. Потому что теперь все будут помнить, что когда-то Тельма понесла, учась в школе, – будут помнить до тех пор, пока не отойдут в мир иной и не превратятся в прах. И даже тогда на роде Тельмы все равно останется клеймо. При этом все уже давно забудут, почему именно, вот в чем ужас. Говорят, вроде Тельма впала в кому. По мнению Озомены, уж лучше оставаться в коме, чем быть объектом злобных сплетен.

Когда все это произошло, завхоз мистер Осугири подогнал ко входу автобус и в сопровождении охающей и ахающей мисс Узо занес Тельму внутрь. Следом за ними ковыляла смотрительница, отдавая приказы: аккуратнее, не стукнете ее о дверь! Правее, левее! Когда автобус тронулся, смотрительница уложила голову Тельмы себе на колени, всем своим видом демонстрируя заботу и что беда произошла, несмотря на ее безукоризненное руководство. Надо же, прямо настоящая мамочка. Озомена болезненно морщится. Бедная Тельма, беда уже случилась, и ей ни тепло ни холодно оттого, что смотрительница поддерживает ее голову своими узловатыми пальцами – и как будто так уж удобно лежать на чьих-то костлявых коленках.

Проводив Тельму, мисс Узо попыталась привести класс к порядку, но никто уже не мог сконцентрироваться. А во время большой перемены слухи про Тельму распространились по всей школе.

Скрипнула чья-то кровать. Возле Озомены в оранжевом свете дымящей керосиновой лампы возникает чей-то силуэт.

– Озомена, ты спишь? – это Джой.

Озомена садится в кровати.

– Проводи меня на улицу, мне пописать надо.

Стоило Джой отпереть дверь, как отовсюду слышится звук открываемых щеколд: все боятся выходить поодиночке и поджидают компанию. Озомена поднимает повыше керосиновую лампу, и Джой шипит на нее:

– На меня-то не свети, а то смотрительница выйдет и сразу меня увидит.

Джой оголяет попу и писает в песок. Слышно, как старшеклассницы пускают ручейки, перебирают ногами, чтобы принять удобную позу. Джой высокая, наверное, выше всех в школе, и Озомена удивляется, как можно так долго стоять вполуприсядку.

Балансируя на цыпочках, Джой трясет попой, натягивает трусы и опускает ночнушку. Стайка семиклассниц, направившись было в туалет, передумывают и становятся в ту же позу, что и остальные. У одной из девочек яркий фонарь, и все слетаются к ней, как ночные мотыльки.