Озорные рассказы

Любовник увернулся от удара и попытался выхватить кинжал из рук мужа, но тот держал его крепко и отдавать не собирался. Завязалась битва не на жизнь, а на смерть, заместитель железными пальцами стискивал руки обманутого мужа, жена кусала и рвала его зубами, точно собака кость, и тут Авенель сообразил, как лучше утолить свою ярость. Этот новоиспеченный рогоносец на своем наречии приказал дуэнье набросить на любовников шелковые шнуры от люка, отшвырнул кинжал подальше и помог старухе связать обоих. Управившись в мгновенье ока, адвокат заткнул им рты, чтобы они не могли позвать на помощь, и, ни слова не говоря, метнулся за своим кинжалом. В этот самый миг в комнату вошли несколько солдат герцога де Гиза. За дракой никто не услышал, как они окружили постоялый двор, стремясь схватить господина Авенеля. Пажи связанного и едва не убитого молодого сеньора закричали, и солдаты бросились между любовниками и человеком с кинжалом, разоружили его, а засим исполнили свой долг, арестовав его и препроводив в тюрьму замка вместе с его женой и дуэньей. Тут люди господина де Гиза узнали в связанном сеньоре друга своего хозяина, коего как раз в это время требовала к себе на совет королева, и они вызвались его проводить. Одеваясь, освобожденный дворянин тихо попросил командира эскорта ради дружбы и всего святого держать мужа подальше от жены и обещал ему покровительство, продвижение по службе и даже деньги, если он позаботится о ней. Засим для пущей надежности любовник госпожи Авенель объяснил, в чем причина таковой просьбы, добавив, что, коли муж доберется до этой милой женщины, то, безо всякого сомнения, нанесет ей такой удар, от которого она уже не оправится. Под конец он посоветовал запереть даму в замке, в каком-нибудь приятном месте с видом на сад, а адвоката, сковав по рукам и ногам, — в глубоком подземелье. Офицер обещал сделать все, как его просили, а дворянин проводил свою возлюбленную до двора замка, уверяя по пути, что скоро она овдовеет и сможет стать его законной женой. Господина Авенеля в самом деле бросили в душную сырую темницу, а его милую жену разместили в маленькой комнате над ним из уважения к ее любовнику, который был не кем иным, как Сципионом Сардини[100], благородным и очень богатым дворянином из Лукки и, как уже говорилось выше, другом королевы Екатерины Медичи, которая в то время еще во всем слушалась Гизов. Итальянец поспешил к королеве, где собрался тайный совет, и там узнал обо всем, что происходит, и об опасности, угрожавшей двору. Господин Сардини нашел советников королевы в великой тревоге и растерянности, однако сумел добиться общего согласия, сказав, как обернуть дело к их собственной выгоде. Именно благодаря ему было принято мудрое решение переместить короля из Блуа в замок Амбуаз и тем самым уловить всех еретиков, как лисиц, в один мешок, а затем уничтожить. Всем известно, как королева-мать и Гизы выиграли эту партию и чем закончилась Амбуазская смута

[101]. Но здесь рассказ о другом.

Когда утром, обо всем договорившись, советники покинули покои королевы-матери, господин Сардини, который не забыл о своей любезной адвокатше, хотя в ту пору уже приударял за красавицей Лимёй, придворной дамой королевы-матери и своей дальней родственницей, спросил у кардинала, за что посадили славного иуду. И тут кардинал Лотарингский сообщил, что никоим образом не хотел адвокату зла, но, опасаясь, вдруг он передумает и раскается, решил безопасности ради упрятать его до поры до времени, а когда все утихомирится, отпустить подобру-поздорову.

— Отпустить! — вскричал Сардини. — Ни-ни! Посадите его в мешок и утопите в Луаре. Я его знаю со всеми его потрохами, он не из тех, кто простит арест, изменник немедленно вернется обратно к гугенотам. Тем самым расправа с ним — дело богоугодное, одним еретиком станет меньше. И никто не узнает о ваших секретах, никто из его сообщников не станет спрашивать, что с ним случилось, потому что он предатель. Позвольте мне спасти его жену и заняться всем остальным, я готов помогать вам на каждом шагу.

— Ха! — ухмыльнулся кардинал. — Хороший совет. Я подумаю, а пока прикажу с них обоих глаз не спускать. Эй, сюда!